Замначальника ОКБ Владимир Селиванов: Мы сегодня фактически начинаем срывать разработки в области Воздушно-космической обороны (ВКО). И в первую очередь это касается системы «Витязь». Если она не придет на смену С-300, обороноспособность страны будет сведена к нулю. Сейчас мы должны проводить комплексную настройку средств этой системы, готовить ее к испытаниям, а нам негде это делать! Нашу технику выбросили на улицу, где она стоит, засыпанная снегом! Ну нельзя прокладывать кабели в кабинах зимой — это нарушение технологии. А мы остались без сборочных цехов! Их распродали. Тот, кто это сделал, обокрал не нас, он обокрал страну!

Лауреат Госпремии Евгений Никифоров: Я тут работаю уже 60 лет, с 1951 года. В нашем главном 14-м сборочном цехе, где рождались образцы всех систем ПВО, начиная с С-75 и кончая С-400, теперь расположен огромный концертный зал и ночной клуб с самой длинной барной стойкой в Европе...

«MK»: И вы об этом узнали только вчера? Приватизация «оборонки» началась еще в «лихие 90-е», так почему же тема утраченной собственности так остро встала лишь теперь?

Главный инженер, замгендиректора Виктор Ничипорук (открывая толстую папку с планом приватизации): «Лихие 90-е» тут ни при чем. В 1995 году «Алмаз» из госпредприятия превратился в акционерное общество. Но тогда все было сделано законно. Государство передало «Алмазу» в собственность 152 здания — от небольших электроподстанций до огромных, как главный корпус, площадью в 45 000 кв. м. Теперь из 152 осталось 11.

«MK»: И вы не видели, как «уплывают» такие объемы собственности? Я вот лично хорошо помню, как в 2002-м, побывав на «Алмазе», удивилась огромному количеству фирм, которые тогда сидели на его площадях. Мне объяснили: госбюджет денег не дает, жить нечем, и если б не Игорь Ашурбейли, в то время гендиректор «Алмаза», который за счет арендаторов фактически спас предприятие, «Алмаз» давно бы канул в Лету.

Главный конструктор Центра МНИИРЭ «Альтаир» Аркадий Ежов: Неправда! «Алмаз» выжил только благодаря китайскому заказу! Если бы не эта торговля... Но и тогда, несмотря на то что появились бешеные бабки, вся инфраструктура стояла разрушенная. Да и цена, которую платили китайцы за наше оружие, и зарплаты, что мы тут получали, были абсолютно несоизмеримы.

Гендиректор ГСКБ «Алмаз-Антей» Виталий Нескородов: Поставки Китаю по тематике «объектовое ПВО» в 2000-х действительно позволили пережить те грустные времена, иначе сейчас тут повсюду были бы сплошные ночные клубы.

Виктор Ничипорук: Я все же не могу отказать Ашурбейли в том, что его энергией и работоспособностью «Алмаз» был спасен. Но у этой медали две стороны. Ведь «Алмаз» и до Ашурбейли сдавал помещения в аренду. Но не продавал. Но именно при нем продажа алмазовской собственности приобрела масштабный характер. И я твердо убежден, что он использовал служебное положение в личных целях, так как косвенно в его ведении оказалась основная часть собственности предприятия. В одном из интервью он сам говорит: «Принадлежащий мне холдинг ВПК». Именно туда входят фирмы, которые теперь наделены бывшим имуществом «Алмаза». У самого же «Алмаза» осталось лишь 14% его прежней собственности.

 «MK»: Как же это допустил совет директоров, куда входили госчиновники самого высшего ранга?

Виктор Ничипорук: Уверен, все сделки с собственностью совершены юридически чисто.

«MK»: И коллектив предприятия о них не знал?

Гендиректор ГСКБ Виталий Нескородов: Коллектив не является субъектом, который участвует в подобного рода решениях. К тому же изначально это не было связано со скупкой акций. Их контрольным пакетом всегда владело государство. Метаморфозы с имуществом — вещи иного плана. Основные сделки, в результате которых «Алмаз» лишился своих производственных площадей, состоялись в 2001 году. Собственник менялся лишь на бумаге: вчера свидетельство имело одно лицо, а сегодня уже другое. При этом имущество как бы никуда не уходило, а продавалось дочернему предприятию «КБ-1», учрежденному самим же «Алмазом» в 1998 году и владеющему в нем 51% акций. Это позже все 100% акций «КБ-1» через ряд фирм оказались у Ашурбейли.

Инженер из совета молодых специалистов: И до поры до времени никто ничего не знал, потому что новый собственник никого не трогал, не выгонял, думаю, какое-то время даже не брал арендную плату. Всплыло все лишь сейчас, когда сменился гендиректор.

«MK»: Но разве можно провести подобные сделки, минуя собрание акционеров? С учетом специфики вашего предприятия главным акционером «Алмаза» является государство...

Нескородов: …в лице конкретного представителя, допустим Минимущества. Он проголосовал «за» — сделка состоялась.

«MK»: Вы усматриваете здесь коррупционную составляющую?


Нескородов: Если взглянуть на цены, по которым состоялось отчуждение собственности, другого я предположить не могу. К примеру, 27 апреля 2001 года «Алмаз» по договору купли-продажи передал «КБ-1» недвижимое имущество площадью более 85 800 кв. м за 69 910 000 руб., то есть по средней цене 814 руб. за кв. м. А в то время минимальная стоимость сделок на рынке такой недвижимости была 10 200 руб. за кв. м. И теперь мы вынуждены арендовать у «КБ-1» более 13 000 кв. м площадей. В 2011 году нам это обошлось в 40 млн. руб.

«MK»: Для чего вообще «Алмазу» потребовалось учреждать «КБ-1»? Это ведь, кажется, исторический бренд? Когда в 50-х создавалась ПВО Москвы, КБ с тем же названием возглавил Лаврентий Берия. Оно тогда получило особый статус…

Владимир Селиванов: …И сейчас тоже. Нынешнее «КБ-1» было сформировано таким образом, что, когда образовался концерн «Алмаз-Антей», оно продолжало оставаться самостоятельной структурой. И часть интеллектуальной собственности на С-400 должна была принадлежать не концерну, а «КБ-1».

Главный инженер: Неточно выражаетесь... Собственником документации на командный пункт (КП) С-400 является Минобороны.

Владимир Селиванов: Да, но мы с Игорем Рауфовичем 8 лет занимались вопросами индивидуальной собственности — он ими очень интересовался. Так вот: что является индивидуальной собственностью для наших систем? Программное обеспечение, которое мы в них вкладываем. И одна из задач была: сделать так, чтобы эта собственность или хотя бы ее часть не принадлежала ни Минобороны, ни концерну. Но это оказалось делом сложным…

Гендиректор ГСКБ Виталий Нескородов: Документация и программное обеспечение как ее составляющая — это, конечно, сундук с драгоценностями. Тот, кто им владеет, будет и производить, и выстраивать кооперацию, а значит, имеет шанс снять все сливки. В 2010 году с приходом в «Алмаз» на должность генконструктора Александра Ильича Лаговиера документация на КП С-400 и в экспортном варианте, и в облике для Российской армии была передана в «КБ-1».

«MK»: Как это? Хозяин «драгоценностей» сам решил от них избавиться? Кстати, почему Лаговиер? Я его помню еще офицером ПВО. Так как же отставной полковник мог стать генконструктором крупнейшей фирмы-разработчика? (Смех в зале.)

Владимир Селиванов: Серьезная ошибка власти в том, что проблеме конструкторского корпуса таких предприятий в последнее время не уделялось должного внимания. Здесь генконструктор обязан быть государственником, с огромным опытом работы, кругозором и назначаться, как раньше, правительством.

«MK»: Дмитрий Рогозин в Думе недавно говорил о том же. Но все же вернемся к документации на С-400. Она ушла от вас навсегда?

Виталий Нескородов: Нет. Документы на экспортный облик мы, как его разработчики, себе вернули. Сейчас пытаемся вернуть подлинники, которые принадлежат Минобороны.

Бывший главком ВВС Анатолий Корнуков: Думаю, планы Игоря Рауфовича касались не только документации, они шли дальше. В конечном итоге — и он об этом говорил — ему хотелось постепенно поглотить «Алмаз», вернувшись к историческому названию — «КБ-1», привлечь сюда еще ряд оборонных структур и создать собственный холдинг или концерн — что получится — под задачи ВКО, вытеснив те структуры, которые сегодня занимаются этой темой. И этот план с повестки дня не снят.

«MK»: Вот-вот, я уже писала, что война за миллиарды для ВКО в нашей оборонке будет ох какой жесткой.

Анатолий Корнуков: Эта война ведется против нас. Сегодня пошла целая серия экспериментальных образцов по системам ВКО, а нам их негде собирать — подотчетные Игорю Ашурбейли фирмы вытесняют алмазовцев с исконных территорий.
Юноша из совета молодых специалистов: До декабря образцы наших изделий стояли в корпусе, пока вдруг его хозяин не заявил: вы мне тут больше не нужны. Уходите.

Главный инженер Виктор Ничипорук: Таких примеров масса. Недавно образец выкатили из 56-го корпуса, из 3-го — антенну, из 46-го потребовали убрать склад готовой продукции, а на днях предупредили, что отдел испытаний, оснащенный уникальным, на 100% импортным и страшно дорогим оборудованием, лишь до конца 2012 года сможет остаться в прежнем здании. Оно, оказывается, тоже уже не наше. Но любой переезд — это не просто взял железяку и переставил, это время и деньги! Вокруг оборудования создается мощная инженерия: вентиляция, специальное электропитание, оптические линии связи, огромное количество электроники. Все надо разобрать, заново собрать, настроить.

Замначальника ОКБ Владимир Селиванов: У нас есть оборудование, которое забетонировано. Так от нас требуют его выдрать и найти ему другой угол.

Валентина Данилина, представитель профсоюза, ведущий инженер: Из 16-го корпуса, что выходит на Балтийскую улицу, вскоре выселят разработчиков. Собственник выставил здание на продажу. Говорят, там будет гостиница с почасовой оплатой. Очень удобно: прямо рядом с ночным клубом — бывшим сборочным цехом. Там же недалеко сауна.

Виктор Ничипорук: Маленький штрих: когда Ашурбейли был гендиректором, за счет прибыли предприятия выстроил прямо под нашим музеем спа-салон. Поначалу нам говорили: с «Алмаза» туда сможет ходить любой желающий. Но цена для нас оказалась запредельной, хотя в это спа мы вложили порядка 150 млн. рублей.

 
Валентина Данилина: А почему никто не говорит про наш бывший полигон в Химках, медсанчасть на Габричевского, объекты в подмосковном Поварове, стадион на Иваньковском шоссе, профилакторий в Куркине? Меня как представителя профсоюза люди спрашивают: где все это? Я узнавала. Еще пару лет назад в профилактории жили рабочие, строившие Куркино. Позже там собирались сделать общежитие для молодых специалистов «Алмаза». Из физтеха к нам многие хотели бы пойти, но там все иногородние — москвичи физтех не уважают. Было б общежитие, молодежь бы пришла. И вот недавно проезжаю, а на том месте трехметровый забор с охраной. И три огромных особняка.

На поле нашего бывшего стадиона в парке Покровское-Стрешнево тоже теперь стоит дворец. И церковь. У нас говорят, Ашурбейли их выстроил для себя. Хотя точно мы не знаем, нас туда не пускают.

«MK»: И что вы собираетесь делать? Судиться? Но как, если юридическая чистота сделок не вызывает сомнений?

Валентина Данилина: Надо поднять бумаги, посмотреть суммы — определить, рыночные или нет, проверить все на предмет коррупционной составляющей, злоупотребления служебным положением…

Молодой специалист: ...в конце концов, учитывая угрозу обороноспособности государства, руководству страны требуется проявить политическую волю.

Анатолий Корнуков: Наше предприятие включено в перечень стратегических, значит, должно быть обеспечено возможностями и средствами, чтобы выполнить ту важную государственную задачу, для которой оно предназначено.

Владимир Селиванов: Поймите, мы остались без сборочных цехов! Под угрозой «пятисотка»! Сложилась ситуация, когда сроки, которые нам поставлены, мы заведомо сорвем! И положение с каждым месяцем будет усугубляться. Причем настолько, что, когда государство наконец будет вынуждено разобраться и попытается нам помочь, может оказаться, что уже поздно…

***

Через пару дней после этого разговора я встретилась с Игорем Ашурбейли — бывшим гендиректором ОАО «НПО «Алмаз», научным руководителем ОАО «КБ-1», посчитав, что будет справедливо дать слово и ему.

Он, как человек яркий, говорил горячо, взволнованно и рассказал обо всем: почему техника оказалась на улице, кем из больших руководителей утверждались имущественные сделки, что находится на бывшем алмазовском стадионе...

Вывод из всего сказанного был примерно такой: в его лице создается образ врага, чтобы было потом на кого свалить неминуемый срыв гособоронзаказа по ряду новейших систем ВКО.

Однако после того, как я положила эти его мысли на бумагу, Игорь Рауфович вдруг попросил из статьи их убрать и оставить только одну фразу: «Из принципиальных соображений отказываюсь пока от каких бы то ни было комментариев по темам, инициированным моим бывшим заместителем» (имеется в виду нынешний гендиректор ГСКБ «Алмаз-Антей» Виталий Нескородов. — О.Б.).

Что ж, может, это и к лучшему. Не придется сравнивать и сопоставлять: кто прав, кто виноват. Пусть этим займутся другие, более компетентные органы.

Я же во всей этой истории вижу лишь типичную картинку того, что произошло с нашим ОПК в последние годы. Вовсе не в «лихие 90-е», на которые теперь принято списывать все грехи, а именно в последнее десятилетие.

Посмотрите, разве «Алмаз» одинок в своих проблемах? Зайдите в любой оборонный НИИ и увидите, что 50–80% его площадей оккупировали автосервисы и стриптиз-бары. А всеми любимое ледовое телешоу теперь снимают в ангаре известной авиафирмы, где раньше размещалось опытное производство военных самолетов.

«Отныне здесь только танцуют!» — такая надпись украсила площадь Бастилии в Париже, после того как там была разрушена веками стоявшая тюрьма. Этот же плакат сегодня уместно было бы водрузить и на развалинах российской оборонки.

А теперь давайте снова вспомним обещания будущего президента про 400 межконтинентальных баллистических ракет, 8 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, 20 многоцелевых подлодок, более 50 боевых надводных кораблей, 100 космических аппаратов военного назначения, свыше 600 современных самолетов, включая истребители пятого поколения, более 1000 вертолетов... Про все, что должна сделать эта оборонка к 2020 году.

И особенно вспомним про Воздушно-космическую оборону с ее 28 полковыми комплектами системы С-400 и 38 дивизионами «Витязь», учитывая, что производственный цикл создания каждого комплекта — 2 года.

Ну и как, верится вам в эти обещания?

То-то…