Еще раз плоскость осмотрел :свободны ли предкрылки,
на РУДе кнопку надавил и выпустил закрылки.
По небу росчерк; Ил прошел. Его провел глазами,
ладонью РУД толкнул вперед, и пшикнул тормозами.
Разбег короткий и отрыв, педалью снос парируй,
А если опускает хвост- руль высоты триммируй.
Движений этих алгоритм заучены процессы,
По счету ряда тумблеров все помнишь АЗСы.
Руками вылизан штурвал, с педалей слезла краска,
Доску приборов растрясла вибрация и тряска.
Сиденье штопано не раз, а все же лезут дыры,
Наверно, много пацанов он вывел в командиры.
За многолетний, тяжкий труд видны следы старенья,
На фонаре, как седина, от солнца серебренье.
А, между прочим, этот борт почти тебе ровесник,
В былое время над тайгой висел как буревестник,
Садился запросто на луг, что на опушке леса,
Где нагребут в капот земли Эмбаер или Цэсна.
Возил картошку и муку на северном завозе,
В полях все лето ночевал, работая в колхозе.
Взлетал, садился и рулил в размокшей скользкой жиже,
А выпал снег - так продолжал уже обутый в лыжи.
Чего он только не возил, он труженик от бога,
Он села целые, кормил куда не шла дорога.
Да.... есть что вспомнить, но в стране уже не те проблемы....
Тебе уже за шестьдесят, а все же нет замены.
Авиапром за двадцать лет штормило и качало,
Выходит так, что шестьдесят , скорей всего, начало.
Сейчас заслуг твоих уже почти никто не вспомнит,
У тех, что сверху, ум забит: чем свой карман наполнить.
Вот и сейчас лечу один без правого пилота.
Директор- жадный господин - "зажать деньгу охота".
В таких раздумьях и летел седой усатый летчик.
Ан-2 мотором тарахтел и чувствовался почерк.
Ему без правого летать - обычная работа,
Та школа сильная была времен аэрофлота.
И плавно прибирая газ, мотора слушал рокот,
Все думал: " Кто же переймет его бесценный опыт".