Реформа Сердюкова – Макарова: главные задачи

[berkut_64]

  Реформа Сердюкова – Макарова: главные задачи — часть I

И очень трудный путь к новому облику Вооруженных Сил
// Михаил Барабанов, Константин Макиенко, Руслан Пухов

Еженедельник «Военно-промышленный курьер» не раз публиковал материалы, анализирующие коренные перемены, которые происходят в армии и на флоте России на протяжении нескольких последних лет (см., например, статью Алексея Арбатова и Владимира Дворкина). Представляем еще одно мнение по столь важной для нашей страны теме.

В октябре 2008 года министр обороны Российской Федерации Анатолий Сердюков объявил о начале нового этапа военной реформы, ставящего целью переход к новому облику Вооруженных Сил РФ. Происходившее с того времени бурное и интенсивное военное реформирование стало наиболее радикальной трансформацией отечественной военной системы после создания Красной армии в 1918 году (есть мнение, что наиболее радикальная трансформация проходила накануне и во время Великой Отечественной войны).

Итоги подводить рано

Военное ведомство весьма активно и решительно взялось за проведение преобразований, основная часть которых в организационном отношении была завершена уже к 1 декабря 2009 года, однако процесс реформирования продолжается по многим направлениям.

(кликните для показа/скрытия)

Изменения коснулись всех основных элементов наших Вооруженных Сил – численности, органов управления, структуры, системы подготовки офицеров. При этом поражает не только радикализм, но и скорость проведения реформы. Фактически в невиданно короткие для мирного времени сроки Вооруженные Силы РФ были в основном приведены к новому облику, принципиально отличающемуся от традиционного вида Красной, Советской, а затем и Российской армии. Интуитивно или сознательно, но министр обороны Российской Федерации Анатолий Сердюков и начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ Николай Макаров, похоже, следуют в этом отношении принципу, когда-то сформулированному графом Сергеем Витте: «В России необходимо проводить реформы быстро и спешно, иначе они большей частью не удаются и затормаживаются».

Реформа Сердюкова – Макарова: главные задачи

Источник: Министерство обороны Российской Федерации
РИА НОВОСТИ

Обращает также на себя внимание то, что военная реформа Сердюкова – Макарова пользуется полной поддержкой высшего политического руководства страны. Именно эта поддержка сыграла не последнюю роль в стабильности курса на реформирование в условиях жесткой критики многих аспектов преобразований, которые исходят как из военной среды, так и от экспертного сообщества. Эта поддержка выразилась также в постоянном росте ассигнований на оборону страны. Причем увеличение расходов наблюдалось не только в периоды экономического роста, но и в момент острой фазы финансово-экономического кризиса в 2008–2009 годах.

Значимость и масштабы преобразований были отмечены в опубликованной в преддверии президентских выборов статье Владимира Путина: «Мы приняли и реализуем беспрецедентные программы развития Вооруженных Сил и модернизации оборонно-промышленного комплекса России. В общей сложности в предстоящее десятилетие на эти цели выделяется порядка 23 триллионов рублей. Не скрою, было много споров и о размерах, и о своевременности столь масштабных ассигнований. Убежден – они в полной мере адекватны возможностям и ресурсам страны. И главное – решение задач по созданию современных Вооруженных Сил, по комплексному укреплению оборонного потенциала нельзя откладывать».

В настоящее время слишком рано подводить окончательные итоги реформирования. Хотя сами по себе организационные преобразования в значительной степени уже произведены, все еще более чем далеки от завершения два наиболее инертных трека реформы – формирование и обучение нового профессионального и адекватно мотивированного личного состава (как офицерского корпуса, так и контрактников), а также перевооружение армии и флота.

Результаты реформирования в этих двух сферах проявятся не ранее конца 2012 – начала 2015 года. При этом следует четко понимать, что ключевое значение имеет именно формирование нового офицера и солдата. Успех в кадровых вопросах будет означать, что Вооруженные Силы России станут, возможно, самым эффективным государственным институтом на фоне в целом довольно неэффективной и коррумпированной российской бюрократии. Провал будет тождественен неуспеху всей военной реформы в целом.

Предпосылки преобразований

Накануне начала радикальных преобразований, обозначаемых сейчас эвфемизмом «придание Вооруженным Силам нового облика», Российская армия фактически сохраняла главные черты армии Советской. Однако по сравнению с последней она сильно деградировала практически по всем основным параметрам – качеству боевой подготовки и личного состава, его мотивации, оснащенности современными или хотя бы просто новыми образцами вооружений и военной техники. К основным недостаткам Российской армии на период перед началом реформы относились:


Источник: Центр анализа стратегий и технологий
РИА НОВОСТИ

1. Гипертрофированные органы управления. При общей численности Вооруженных Сил 1 миллион 350 тысяч человек в ней насчитывались 52 тысячи управленцев. При этом численность реально боеспособных войск, как показал опыт двух чеченских кампаний, составляла не более 100 тысяч. Таким образом, один управленец приходился на двух боеспособных солдат и офицеров.

2. Непропорционально большая доля офицеров и прапорщиков – 50 процентов от численного состава, при этом структура офицерского состава была далека от нормы. Вместо «пирамиды», при которой максимальное число приходится на младших офицеров, она представляла собой «яйцо», где подполковников было почти столько же, сколько капитанов, а майоров даже больше.

3. Низкая доля частей постоянной боевой готовности, которая не превышала 13 процентов от всего количества частей и подразделений. Так, в Сухопутных войсках эта доля достигала 17 процентов, в ВВС – не более семи процентов (при нулевой доле частей постоянной готовности в зенитных ракетных войсках), в ВМФ – 70 процентов. Лишь Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) и Воздушно-десантные войска (ВДВ) имели стопроцентную готовность к ведению боевых действий. Для достижения состояния полной боевой готовности и развертывания армии требовался годовой период, в то время как подавляющее большинство вооруженных конфликтов последних 20 лет характеризуется быстротечностью и отсутствием ярко выраженного угрожаемого периода.

4. В период с 1992 по 2008 год, то есть в течение 16 лет практически полностью отсутствовали значимые закупки вооружений и военной техники в интересах сил общего назначения. В результате к началу реформы армия была оснащена морально и физически устаревшими вооружениями и военной техникой, значительная часть которых была попросту неисправна. Особенно тяжелое положение сложилось в одном из самых высокотехнологичных видов Вооруженных Сил – Военно-воздушных силах, где доля неисправной техники достигала 55 процентов.
Требуется повышение профессионализма и боеготовности

При сохранении более полутора десятилетий после распада СССР сущностных черт Советской армии российские Вооруженные Силы находились в качественно иной военно-политической, технологической и ресурсной (прежде всего демографической и финансовой) среде, что, естественно, требовало их адаптации к новому контексту. Среди наиболее значительных изменений, ставших триггерами преобразований, можно выделить следующие:

1. Радикальное изменение глобальной военно-политической обстановки. Прекращение идеологического противостояния двух систем вследствие краха одной из них, как считается, снижает и вероятность крупномасштабной войны, подготовка к которой всегда была основной задачей Советской армии. Даже если предположить, что ликвидация глубоких идеологических противоречий и стремление России построить однотипную с западными государствами экономическую (рыночная экономика) и политическую (открытая полиархия, чаще называемая сегодня демократией) системы не означает прекращения военно-политической конкуренции, ясно, что Москва не обладает достаточными ресурсами для ее продолжения на конвенциональном поле. Сдерживание НАТО, если оно все еще актуально, в любом случае может осуществляться только ядерными средствами.

Вместе с тем вся реальная практика показывает: начиная с 1979 года Советская, а затем Российская армия перманентно вовлечена в локальные, контрпартизанские и контртеррористические войны, а также проводит многочисленные миротворческие операции. Понятно, что подготовка к такого рода конфликтам предъявляет менее жесткие требования к тому, что касается численности армии и ее мобилизационных возможностей, но в то же время требует значительного повышения ее профессионализма и боеготовности.

2. Эволюция форм и методов ведения военных действий. По мнению российских военных, в современной западной, прежде всего американской военной мысли господствует получившая как глубокое теоретическое обоснование, так и практическое подтверждение теория ведения сетецентрических боевых действий (network-centric warfare).

Сама концепция «сети» предполагает преодоление традиционного линейного, централизованного и иерархического принципа построения социальных систем «центр – периферия», «ствол – ветви», характерного для индустриального общества, с заменой на самоорганизующиеся, нелинейные и принципиально неструктурируемые системы, адекватные современному информационному обществу. Предполагается, что у таких нелинейных систем отсутствует «ядро», то есть четко выраженный «центр», поскольку любая ячейка такого множества может при определенных обстоятельствах взять на себя функцию «центра».

Соответственно современная военная организация мыслится как совокупность высокопрофессиональных «элитных» военных подразделений, объединенных в реальном масштабе времени единой «боевой информационной сетью», дающей им доступ к беспрецедентно высоким уровням разведки, освещения обстановки и целеуказания, придающей небывало высокие способности взаимодействия данных «боевых юнитов». Сетецентрические боевые действия обладают целым рядом особенностей, качественно отличающих их от характера войны в рамках господствовавшей в годы Второй мировой и последующих нескольких десятилетий теории «глубокой операции». Среди таких специфических особенностей можно отметить:

а) развитие систем разведки, связи и управления, а также мощности огневых средств ведет к повышению значимости действий и боевой эффективности относительно небольших групп «боевых юнитов». Части и подразделения даже низкого тактического уровня действуют «дисперсно», рассредоточенно, что требует хорошей осведомленности о противнике, знания и понимания намерений собственного вышестоящего командования. Боевые действия характеризуются высочайшим уровнем автономности и самостоятельности частей, повышенной инициативой их командования;

б) боевые действия ведутся чрезвычайно динамично, отличаются быстрым и постоянным маневром, в том числе «вертикальным»;

в) массирование сил и средств и их огневая мощь перестают быть решающим фактором военного превосходства. Более того, массирование может стать неблагоприятным фактором, так как облегчает нахождение целей для их уничтожения. Будет иметь место тенденция к преобладанию небольших высокоманевренных и подвижных сил;

г) военные действия направлены не только на физическое поражение войск противника, но и на достижение его морального коллапса, причем не только войск, но также населения и правительства. Возрастает значение таких параметров, как поддержка войны населением, а значит, понимание и использование культурных особенностей противной стороны и специфики ее политического устройства, в том числе через воздействие посредством массмедиа;

д) различие между «гражданским» и «военным» сегментами социума стирается. Целью военной кампании становится воздействие не только на армию противника, но и на все его общество, понимаемое и в физическом, и в культурном аспекте. Эта тенденция вызывает необходимость ведения не чисто военных, а совместных «военно-гражданских» операций;

е) изменение вклада видов и родов Вооруженных Сил в достижение конечной цели боевых действий. Военно-политическая и доктринальная эволюция, а также неблагоприятная демографическая динамика имеют своим следствием изменение традиционно сложившейся в Российской армии иерархии различных видов и родов войск. Прежде всего достижение способности ведения сетецентрической войны предполагает радикальную модернизацию средств разведки, управления и связи, особенно в тактическом звене, где Советская армия традиционно отставала.

Вдобавок демографический кризис и снижение качества призывного контингента означают, что Российская армия уже не сможет в прежней мере полагаться на свой традиционный козырь – многочисленные мотострелковые и танковые войска. Может быть, впервые в своей военной истории Российская армия не может рассчитывать на гарантированное численное преимущество над противником, а значит, просто обречена на необходимость наращивания своего технологического уровня. Соответственно повышается значение таких высокотехнологичных инструментов бесконтактной войны, как авиация и высокоточное оружие. При этом само собой разумеется, что поддержание стратегического баланса по определению требует сохранения важности всех трех компонентов сил ядерного сдерживания (СЯС), а активные работы США по созданию новых эффективных средств высокоточных неядерных ударов делают необходимым развитие сил воздушно-космической обороны. В целом как эволюция внешней среды, так и деградация демографической ситуации делают абсолютным императивом трансформацию массовой мобилизационной армии в более компактную и профессиональную.

Продолжение читайте в следующем номере.
Михаил Барабанов,
главный редактор журнала Moscow Defense Brief
Константин Макиенко,
заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий
Руслан Пухов,
директор Центра анализа стратегий и технологий
Опубликовано в выпуске № 32 (449) за 15 августа 2012 года
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/9147

[berkut_64]

Реформа Сердюкова – Макарова: главные задачи — часть II

И очень трудный путь к новому облику Вооруженных Сил
// Михаил Барабанов, Константин Макиенко, Руслан Пухов

Продолжение.

Продолжаем знакомить читателей еженедельника «Военно-промышленный курьер» с мнением известных представителей отечественного экспертного сообщества о преобразованиях в армии и флоте России.
Вероятно и маловероятно

Любые рассуждения о военной реформе неизбежно предполагают построение иерархии военных рисков и угроз. При этом следует исходить из того, что публично анонсируемые в различных доктринальных документах приоритеты могут значительно расходиться с истинной иерархией угроз, которая лежит в основе реальных военных приготовлений. Например, в официальных документах отсутствуют упоминания о возможной военной угрозе со стороны КНР, в то время как реальное военное строительство, конечно, не может не учитывать такую угрозу. Впрочем, неправительственные наблюдатели могут быть более свободными в выражении своих представлений о приоритетах военной безопасности.

Выстраивая иерархию военных приоритетов России, следует различать вероятность возникновения вооруженного конфликта и масштабы угрозы, которую такой конфликт несет для жизненно важных интересов страны. Например, наиболее вероятным на сегодня представляется в среднесрочной перспективе конфликт в Центральной Азии, который, затрагивая союзников РФ по ОДКБ, не несет, однако, угрозы жизненно важным интересам самой России (по крайней мере до тех пор, пока под ударом не окажется Казахстан). С другой стороны, конфликт с НАТО, который на сегодня кажется маловероятным, в случае его возникновения может поставить под вопрос жизнь большей части населения России и само существование Российской Федерации как государства. Если за основной критерий брать вероятность вооруженных конфликтов с участием России, то можно выстроить следующую их иерархию.
Конфликты на постсоветском пространстве

(кликните для показа/скрытия)

1. Слабость беловежской системы. Вся система государственно-территориального устройства, которая сложилась в результате национальной катастрофы 1991 года, нелегитимна, случайна, неустойчива и в этом смысле «беременна» конфликтами. Все постсоветское евразийское пространство остается полем, на котором одновременно присутствует сложная комбинация интеграционных, сепаратистских и ирредентистских тенденций. Практически все 20 лет с момента распада СССР эта система пребывает в состоянии перманентного кризиса, и с уверенностью можно утверждать, что в дальнейшем она обречена на более или менее конфликтную трансформацию.

Конкретные формы этой трансформации могут варьироваться от кратковременной реактуализации замороженных на сегодня конфликтов до полного краха некоторых постсоветских государств. При этом любой конфликт на постсоветском пространстве с высокой, если не стопроцентной вероятностью повлечет за собой вмешательство России, в том числе и военными средствами. Напомним, что Россия взяла на себя обязательства по обеспечению безопасности государств – членов ОДКБ, а также Южной Осетии и Абхазии.

2. Резкое обострение ситуации в государствах Центральной Азии. Эта угроза на сегодня выглядит весьма вероятной. Фундаментальной причиной слабости государств региона является в сущности их искусственный характер: сегодняшнее национально-территориальное размежевание стало не итогом длительного исторического развития, а результатом волюнтаристского решения большевистского руководства в Москве. Причем центральноазиатская конфликтогенность носит как эндогенный характер, так и может быть привнесена извне.

Источниками внутренних конфликтов могут быть клановая и региональная конкуренция (как это уже имело место в Таджикистане и Киргизии, отчасти в Ферганской долине в Узбекистане), национально-этнические противоречия (Киргизия, узбекско-таджикские трения в Узбекистане), социальная напряженность. Внешние угрозы исходят из Афганистана, их обострение неизбежно в случае ухода из этой страны войск западной коалиции, за которым более чем вероятно последует возвращение к власти талибов. Скорее всего авторитарные, но слабые центральноазиатские режимы не смогут самостоятельно оказать эффективное сопротивление высокомотивированным и опытным силам талибов, и российское вмешательство в той или иной форме станет почти неизбежно. Его вероятность будет стопроцентной в случае, если под ударом окажется Казахстан.

3. Положение на Северном Кавказе. На территории России сохраняется даже не гипотетический, а вполне реальный конфликт. Этнический сепаратистский мятеж в Чечне на рубеже 2002–2003 годов трансформировался в общекавказское салафитское подполье, которое ведет диверсионно-террористическую «мятеже-войну». Масштабы военных действий (до 300 убитых боевиков и сопоставимое число военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов ежегодно) соответствуют конфликту низкой интенсивности, а по пространственному размаху зона диверсий и терактов адекватна региональному конфликту.

4. Независимые Абхазия и Южная Осетия. Россия взяла на себя обязательства по обеспечению безопасности признанных ею в качестве независимых государств, политический суверенитет которых оспаривается Грузией. Хотя на сегодня возобновление грузино-абхазского и грузинско-южноосетинского конфликта кажется маловероятным, не подлежит сомнению, что идея реванша будет оставаться центральной в грузинском военно-политическом планировании еще десятки лет, и при малейшем ослаблении России эти конфликты будут реактуализованы.

Прочие угрозы

1. «Фолклендский сценарий» для Курил. Япония сохраняет открытые территориальные претензии к России и обладает всем необходимым военно-техническим инструментарием для оккупации спорных Курильских островов. Даже такие обстоятельства, как стагнация японской экономики и правительственная нестабильность, могут оказаться катализаторами агрессивных амбиций подобно тому, как это произошло в Аргентине в 1982 году. В этом контексте оборона Курил, контр-атака с целью их возвращения в случае японской оккупации, а в более широком смысле – вообще сдерживание Японии, в том числе ядерными средствами, должны оставаться в числе приоритетов российского военного планирования. При этом размеры японского экономического потенциала (второго-третьего в мире), продолжение наращивания военно-технологических возможностей Страны восходящего солнца делают эту задачу достаточно сложной.

2. Сдерживание Китая. По мере стремительного роста экономической, технологической и военной мощи Китайской Народной Республики эта задача становится все более актуальной. С учетом реального соотношения сил между Поднебесной и Россией она может осуществляться, конечно, только ядерными средствами. Соответственно потребность сохранения и наращивания эффективности СЯС диктуется не только императивами поддержания стратегической стабильности с Соединенными Штатами и НАТО, но и необходимостью сдерживания КНР.

3. Приграничные конфликты. Определенную угрозу безопасности России могут составить «внешние» конфликты в районах мира, прилегающих к периметру российских границ. В первую очередь здесь следует отметить нестабильность на Ближнем Востоке, ситуации вокруг Ирана и Северной Кореи.

4. Сдерживание НАТО. Операции Североатлантического альянса в Югославии, США и их союзников в Ираке, франко-британо-итальянское вмешательство в гражданскую войну в Ливии, а также сохраняющиеся территориальные претензии некоторых государств – членов блока к России и ее союзнице – Белоруссии сохраняют актуальность данной угрозы. Ее парирование предполагает прежде всего поддержание эффективности сил ядерного сдерживания, особенно в контексте развития американской программы ПРО. Тем не менее прямой вооруженный конфликт России со странами НАТО представляется в обозримом будущем крайне маловероятным. Такой конфликт может быть спровоцирован главным образом попытками стран Запада вмешаться в отношения России с другими бывшими советскими республиками, однако, как показал опыт августа 2008 года, альянс проявляет достаточно осторожный и сдержанный подход в подобных ситуациях.

Наличные ресурсы

1. Демография. Одним из основных факторов, который в ближне- и среднесрочной перспективе будет влиять на характер военного строительства в России, является демографический кризис. Этот фактор, по всей видимости, окажется даже более важным, чем финансовые возможности страны. Именно от демографии в решающей степени зависят параметры призыва, а значит, соотношение призывного и контрактного контингента в Вооруженных Силах. В конечном счете именно демографические ограничения станут определяющими и в отношении реальной численности армии. С высокой степенью вероятности можно предполагать, что достижение декларированной численности армии в один миллион человек является утопией.

Считается, что в России ежегодно достигают призывного возраста 700 тысяч человек, однако с учетом отсрочек и льгот это число сокращается до 550 тысяч. Хуже того, по мнению некоторых демографов, вскоре ожидается вступление страны в фазу «демографической ямы», ставшей следствием резкого снижения рождаемости в период национальной катастрофы конца 80-х – начала 90-х годов XX века. А потому прогнозируется снижение численности призывного контингента до 300 тысяч человек в год.

Однако главным лимитирующим фактором является даже не численность призывного контингента, а его качество. Прежде всего речь идет о состоянии здоровья молодых людей, которых военкоматы планируют направить в Вооруженные Силы. Медицинские показатели призывников не просто ниже всякой критики, но и постоянно снижаются. Если на конец 2007-го годных к военной службе юношей было 70,4 процента, то на конец 2009 года – уже 68,4. При этом процент годности демонстрирует четкую обратную зависимость от уровня урбанизации и доходов в различных регионах России. На исходе 2009-го данный показатель оказался наименьшим в Сибирском (65,2) и Московском (66,9) военных округах, а наибольшим – в Северо-Кавказском (72,6) и Дальневосточном (72,2).

Второй важный показатель качества призывного контингента – степень гражданской лояльности призывников из Северо-Кавказского региона, особенно Дагестана. Помимо того что солдаты с Северного Кавказа являются основными носителями неуставных взаимоотношений и преступности в армии, существуют серьезные сомнения в их восприятии общероссийских интересов. Вместе с тем именно Северный Кавказ дает наиболее физически подготовленных и мотивированных к службе молодых людей. Очевидно, что решение этого противоречия не может быть найдено на уровне только лишь Вооруженных Сил. Данная проблематика затрагивает такие фундаментальные для будущего России вопросы, как модернизация северокавказских республик, повышение привлекательности общероссийского национального проекта и конкурентоспособности российской общегражданской идентичности в противовес исламской конфессиональной или этнической.

2. Финансы и экономика. В настоящий момент расходы по статье «Национальная оборона» определены на период 2011–2013 годов. Анализ показал, что ближайшие два года станут временем довольно интенсивного роста военных ассигнований: в 2012-м – на 9,1 процента, в 2013-м – на 26,8. Ожидается и увеличение их доли в ВВП страны – с 3,1 процента в 2011 году и почти до 3,4 – в 2013-м. Если эти планы будут выполнены, Российская Федерация станет третьим-четвертым государством мира по объему расходов на оборону, уступая только США, КНР и, возможно, Великобритании. Характерно, что тренд на рост подобных затрат противоречит тенденции их снижения в большинстве развитых стран мира, но лежит в потоке мейнстрима, который наблюдается в государствах с развивающимися рынками, такими как Китай, Индия и в меньшей степени Бразилия.

Очевидно, что налицо довольно высокая нагрузка на относительно небольшую и слабую российскую экономику. Можно предполагать, что после 2013 года выполнение всех принятых обязательств по повышению денежного довольствия военнослужащих, перевооружению армии и интенсификации ее боевой подготовки потребует увеличить долю военных расходов в ВВП до четырех процентов или даже более того. Это максимально допустимый уровень, вслед за превышением которого последуют негативные эффекты для экономики России.

Даже сохранение в течение более или менее длительного периода четырехпроцентных военных расходов крайне нежелательно в стране, где требуется радикальная модернизация инфраструктуры, медицины и образования. Однако с другой стороны – это минимально необходимый уровень ассигнований для проведения военной реформы и модернизации самих Вооруженных Сил. Таким образом, планируемые в РФ затраты на оборонные нужды можно определить как максимально возможные с учетом экономического потенциала России и минимально необходимые для воссоздания эффективной военной машины страны.

Продолжение следует.
Михаил Барабанов,
главный редактор журнала Moscow Defense Brief
Константин Макиенко,
заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий
Руслан Пухов,
директор Центра анализа стратегий и технологий
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/9177

[Руся2000]

Узбекистан в конце июня снова вышел из ОДКБ , следующий Таджикистан. В Узбекистане уже к Новому Году стопудово будет америкосовская военная база, а в Таджикистане амеры спокойненько "заменят" нашу 201-ю дивизию как раз в 2014 году, надо же им будет куда-то выводить свой основной контингент из Афганистана... А с Казахстаном, кто подскажет, какая протяженность границы?...и в каком она состоянии!

[Apwfis]

рф-рк 7550 км + выход на каспий

[АлеKS]

 «Большая Центральная Азия» — американский геополитический проект «демократизации» региона, направленный на отрыв бывших советских республик Средней Азии от пророссийского геополитического пространства и включении их в единый регион с Афганистаном.  Эта задача упрощается, потому что еще в начале 90-х годов  Россия сдала геополитическое пространство Центральной Азии, где ведущую роль играет Китай и США, включившие регион в зону своих стратегических интересов*3. После «цветной революции» в Киргизии и её неудачного экспорта в Узбекистан, Америка сменила стратегию в регионе. Она  взяла на вооружение китайский опыт экономической экспансии. Главной задачей объявлено создание южного энергетического международного транспортного коридора из  Центральной Азии к берегам Индийского океана. Таким образом, новым независимым государствам предлагается выход энергетических ресурсов Каспия на юг, миную Россию и Китай. Отрыв региона от евразийского пространства  и России прервет процесс модернизации за счет объединения с архаичным Афганистаном.

 Источник: Путь к миру и согласию в Афганистане. Доклад (руководитель проекта Юрий Крупнов)
 http://www.antidrugfront.ru/content/images/publiations/07.jpg

После того как с подачи Кремля американцы оказались в Средней Азии, в этом направлении активизировалась геоэкономическая стратегия Китая, вкладывающего инвестиции в модернизацию местных коммуникаций. Трансформируются геополитические векторы и у среднеазиатских государств, оказавшихся в треугольнике «имперских амбиций» России, экономической экспансии Китая и интересами «справедливой демократии» Соединенных Штатов. Богатый энергетическими и другими ресурсами Казахстан стал  проводить многовекторную политику на основе стратегического партнерства с Россией и Китаем, США и ЕС.

[VORAN]

перевооружению армии и интенсификации ее боевой подготовки потребует увеличить долю военных расходов в ВВП до четырех процентов или даже более того. Это максимально допустимый уровень, вслед за превышением которого последуют негативные эффекты для экономики России.

Раньше 17% было и не ныли.

[Олег]

И к чему это привело?

[berkut_64]

проект «демократизации» региона типа Ирака, Ливии, Афганистана. Вечно тлеющая война, и халявное выкачивание ресурсов.

[USSR]

Основные заболевания, послужившие причиной освобождения граждан РФ от призыва в 2009 году:
ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА (13,4%) - на втором месте.

[gosha11]

И к чему это привело?

Ну и к чему именно это привело? Только без либерастических сказок.....

[mike]

Это привело к развалу страны.

[Император]

И к тому что военные выкидывали маргарин бочками после учений и выливали соляру в лес, а жрать было нечего.

Итог озвучил Майк.

[mike]

Как вам такой взгляд человека моего поколения?
http://www.vz.ru/opinions/2012/8/15/593607.html

[Император]

образовалась прослойка интернет-апологетов советской власти, которая постепено приобрела черты настоящей секты, для которой в Советском Союзе вообще ничего не могло быть плохо в принципе

[berkut_64]

Основные заболевания, послужившие причиной освобождения граждан РФ от призыва в 2009 году:
ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА (13,4%) - на втором месте.

Поправка еще на коррупционную составляющую психиатров 50/50%.

образовалась прослойка интернет-апологетов советской власти, которая постепено приобрела черты настоящей секты, для которой в Советском Союзе вообще ничего не могло быть плохо в принципе

Слишком багаж большой чтоб от него сразу отказаться, да и пока не с чем сравнить.  Ведь "кормчий" сказал что мы идем своей дорогой, а не копируем западную модель.