Военное образование: каким ему быть? — часть I

[berkut_64]

   Военное образование: каким ему быть? — часть I

   Горячий спор на крайне злободневную тему
// Александр Владимиров, Александр Каньшин, Екатерина Приезжева, Рафаэль Тимошев, Борис Фомкин, Анатолий Хюпенен//

Александр Каньшин,
заместитель председателя Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации.

В соответствии с планом Комиссии Общественной палаты Российской Федерации по проблемам национальной безопасности, социально-экономическим условиям жизни военнослужащих, членов их семей, ветеранов в середине мая прошли слушания по вопросам реформирования системы образования, подготовки и повышения квалификации офицерских кадров в Министерстве обороны России. Еженедельник «ВПК» публикует стенограмму выступлений участников мероприятия.

Мы, готовя эти слушания, обратились в Министерство обороны, предложив провести их совместно, пригласили директора Департамента образования МО Приезжеву Екатерину Геннадьевну как человека, который отвечает главным образом за то, что происходит сегодня в системе военного образования. Она любезно согласилась.

Также мы проводим эти слушания совместно с Комиссией Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации по вопросам военного строительства и научным исследованиям в сфере безопасности и Ассоциацией поддержки российской науки. Президентом ассоциации является Евгений Павлович Велихов, он здесь присутствует, одновременно он секретарь Общественной палаты Российской Федерации, президент национального исследовательского центра «Курчатовский институт».

Я хотел бы, чтобы по итогам нашей работы были выработаны совместные рекомендации для руководства и страны, и Министерства обороны.


Приезжева Екатерина Геннадьевна, директор Департамента образования МО:
Система непрерывной профессиональной подготовки

Уважаемые коллеги! Вы все прекрасно знаете, что российские Вооруженные Силы сейчас проходят глубокую модернизацию. Естественно, происходящие процессы затронули в том числе систему военного образования.

(кликните для показа/скрытия)

Система военного образования имеет одну общую для всех задачу – это комплектование армии и флота эффективными, квалифицированными военными специалистами. В связи с этим при формировании нового облика системы военного образования во главу угла была поставлена задача кардинального повышения уровня профессиональной подготовки выпускников военных учебных заведений Министерства обороны. Иными словами, мы себе поставили главную задачу – выход на новое качество военного образования. Эта задача последовательно решалась и решается в ходе многочисленных мероприятий, которые проводит военное ведомство. Они касаются всех сфер деятельности военного вуза и затрагивают интересы, естественно, как постоянного, так и переменного состава высших военных учебных заведений.

Военное образование: каким ему быть? — часть I

Коллаж Андрея Седых

Сегодня мне бы хотелось рассказать и объяснить, что мы делаем, поделиться тем, что уже удалось сделать, и объяснить, к чему мы стремимся.

Первое и самое главное направление работы у нас связано с модернизацией системы подготовки военнослужащих. И в первую очередь это касается содержания обучения.

До недавнего времени подготовка военных кадров предусматривала получение военнослужащими в процессе служебного роста трех высших специальных военных образований – в военном училище, в видовой академии и в Военной академии Генерального штаба. Подготовка на каждом уровне осуществлялась на три-четыре и более воинских должностей. Квалификация офицеров повышалась не чаще, чем один раз в пять лет.

Кроме того, в военных вузах ранее широко использовались методы натаскивания обучающихся на решение типовых задач. И это ставило выпускников в довольно сложное положение при принятии решений в противоречивой, быстро меняющейся обстановке, например в боевых условиях. В результате, с одной стороны, из 25 лет службы на девять лет офицеры садились за парты. С другой – полученные знания быстро устаревали и утрачивали свою актуальность. Для современных частей боевой готовности такое положение оказалось неприемлемо.

Что же изменилось? Прежде всего мы перешли на систему непрерывной профессиональной подготовки военнослужащих. В ее основу мы положили следующие подходы.

Во-первых, это получение в течение пяти лет фундаментального высшего профессионального образования и полной военно-специальной подготовки. Это дает офицеру возможность занимать должности в тактическом звене управления, создает основу для дальнейшего наращивания профессиональных знаний, а также обеспечивает социальную защищенность при увольнении с военной службы.

Во-вторых, подготовку офицеров в системе дополнительного профессионального образования мы спланировали по десятимесячной программе – высшей военной оперативно-тактической или оперативно-стратегической подготовки.

И наконец, повышение квалификации или профессиональная переподготовка на краткосрочных курсах проводится с периодичностью не реже одного раза в три года, а также перед назначением на каждую новую воинскую должность.

Такой подход формирует систему непрерывного военного образования и подготовки военнослужащих на протяжении всей службы. Это обязательное условие, которое мы сейчас ставим для успешной профессиональной деятельности и продвижения по карьерной лестнице любого военного специалиста.

Я немного подробнее остановлюсь на первых результатах реализации новой системы. Так, совместно с ведущими гражданскими вузами и предприятиями оборонно-промышленного комплекса были разработаны новые федеральные государственные стандарты. Их особенностью является существенное усиление управленческой, правовой, психологической и лингвистической подготовки курсантов, а также увеличение объема и интенсивности физической подготовки.

Коллаж Андрея Седых

Кроме того, с участием ведущих специалистов гражданских вузов страны разрабатывались стандарты в целях усиления фундаментальной подготовки.

Учитывая, что мы готовим кадры прежде всего для эксплуатации и применения вооружения и военной техники, в разработке стандартов принимали активное участие представители ведущих предприятий оборонно-промышленного комплекса. Это позволило создать условия для серьезной теоретической и практической подготовки военных кадров и обеспечить военно-прикладную направленность их обучения.

Помимо внедрения новых федеральных государственных стандартов мы переработали квалификационные требования к военно-профессиональной подготовке выпускников по всем военным специальностям. А их, напомню, сейчас более трехсот.

С первого сентября 2011 года обучение курсантов в военных вузах и подготовка слушателей осуществляются по новым учебным планам и программам, а также по новым учебно-методическим комплексам.

И спустя год хочу отметить, что такая новая система подготовки стала давать уже первые результаты. Я поделюсь с вами некоторыми достижениями, о которых мы докладывали Владимиру Владимировичу Путину, потому что действительно результаты очень неплохие. Вы знаете наверняка про международный салон «Архимед», который проводится в Москве ежегодно. Это салон, на котором представляются именно инновационные технологии для обеспечения создания нового вооружения и военной техники.

В этом году в салоне приняли участие 18 стран мира, 46 регионов Российской Федерации. На нем было продемонстрировано более тысячи различных работ и проектов, в том числе представленные десятью военными вузами. И вот экспонаты военных учебных заведений завоевали девять золотых, 32 серебряные и 87 бронзовых медалей, что в целом составило более 22 процентов от общего количества наград. То есть почти четверть из них выиграли десять военных вузов. Мы считаем, что как раз такие вещи и являются показательными результатами новой подготовки.

Наряду с обучением офицеров в вузах была организована и проводится многоступенчатая подготовка профессиональных сержантов. В нынешнем году будет проведен первый выпуск в Центре подготовки сержантов Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища. Этим выпускникам кроме военной специальности дается среднее профессиональное образование. Их дальнейшая служба будет связана с эксплуатацией высокотехнологичных образцов вооружения и военной техники, а также командованием воинскими подразделениями.

Второе, тоже очень важное направление нашей работы – наращивание научно-педагогического потенциала военных вузов. Прежде всего мне бы хотелось привести цифры. За последние десять лет в вузах Минобороны научный потенциал увеличился более чем на 11 процентов. В настоящее время во всех вузах проходят военную службу и работают более 2000 докторов и почти 11 000 кандидатов наук, что составляет свыше 70 процентов всего научного потенциала Министерства обороны Российской Федерации. Средняя укомплектованность преподавательских должностей учеными – 63 процента. Это, конечно, выше норматива, который установлен Министерством образования (напомню, это 60%), но тем не менее мы считаем, что нам есть куда расти.

Кроме того, для преподавания в высших военно-учебных заведениях ныне используется потенциал гражданской высшей школы, а также предприятий оборонно-промышленного комплекса. И конечно, мы задействуем заказчиков при подготовке кадров, то есть главные командования видов, командования родов войск Вооруженных Сил и всех тех, в чьих интересах осуществляется подготовка кадров.

Еще несколько цифр. В 2011 году в военно-учебные заведения были привлечены почти полторы тысячи специалистов извне, включая более пятисот преподавателей гражданских высших учебных заведений. Подчеркну – лучших высших учебных заведений России.

До 78 процентов педагогов преподавали военные специальные дисциплины, 22 процента – дисциплины гуманитарного, правового и экономического профиля.

Из общего числа преподавателей, которых мы привлекли к работе в наших учебных заведениях, 62 процента имели ученую степень, остальные все до одного обладали опытом ведения боевых действий.

Одновременно не прекращается подготовка научно-педагогических кадров в адъюнктурах и докторантурах военных вузов. Здесь мы имеем тоже стабильные положительные результаты. Эффективность работы докторантур военных вузов составляет 60 процентов, адъюнктур – 82, что превышает аналогичные показатели гражданской высшей школы, некоторые – более чем в два раза. То есть, например, из каждых 100 адъюнктов защищаются 82 человека.

Оптимизирована сеть диссертационных советов в вузах и научно-исследовательских организациях Министерства обороны. В первую очередь мы учитывали потребности Вооруженных Сил в научно-педагогических и научных кадрах. При этом провели анализ эффективности работы членов диссертационных советов, после чего их персональный состав был частично обновлен.

Впервые в этом году сформирован и утвержден Генеральным штабом перечень тем диссертационных исследований с учетом реальных потребностей Вооруженных Сил. И конечно, в первую очередь Генштаб обращал внимание на прикладной характер исследований и дальнейшую возможность реализации полученных результатов в Вооруженных Силах.

Большое внимание мы уделяем развитию научных школ по перспективным исследованиям. В настоящее время в военно-учебных заведениях Министерства обороны функционирует свыше 470 научных школ. И примерно половина из них известны и признаны на мировом уровне.

Впервые в этом году введена другая система аттестации преподавательского состава, так как в 2011 году в Министерстве обороны были выработаны и введены критерии показателей для оценки результатов профессиональной деятельности профессорско-преподавательского состава. Эти критерии закреплены соответствующим приказом. И сейчас до 1 декабря предстоит задача провести поголовную аттестацию преподавателей.

В рамках работы по наращиванию и сохранению профессорско-преподавательского состава Минобороны большое внимание уделяется стимулированию труда педагогов. Для этого введена система ежегодных конкурсных мероприятий, в которых учитываются результаты их научной работы.

Проводилось большое количество конкурсов, высококачественные научные работы отмечены премиями. Например, на лучшую реализацию диссертационного исследования премия 250–350 тысяч рублей, ежегодно министр обороны присуждает 150 премий по 100 тысяч рублей.

Еще одним важным направлением нашей работы является приведение сетей и емкостей военно-учебных заведений в соответствие с изменившимися требованиями и параметрами кадрового заказа на подготовку офицеров. Вы знаете, что данный вопрос наиболее активно дискутируется в средствах массовой информации. И к нашему большому сожалению, у части общества сложилось устойчивое мнение, что в сфере военного образования кроме ликвидации вузов в Минобороны ничего не делается.

Но почему возникла потребность столь радикального сокращения количества военно-учебных заведений?

Напомню, что в последние годы существования Советского Союза кадры для Вооруженных Сил готовили 166 военных вузов. Ежегодный выпуск составлял порядка 60 000 офицеров. Личный состав армии и флота тогда насчитывал пять миллионов человек. Сегодня ситуация изменилась. Потребность в подготовке офицеров уменьшилась в семь раз, а количество вузов и их филиалов – только в три с половиной раза. К чему привела такая диспропорция? Вузы стали малочисленными. Затраты на их содержание существенно возросли. С одной стороны, сложившаяся ситуация не позволяла нам создать мощные научно-педагогические коллективы, потому что численность постоянного состава напрямую зависит от численности обучаемых. С другой – мы ежегодно тратим около миллиарда рублей военного бюджета на содержание и ремонт незагруженных фондов военно-учебных заведений.

Приведу два конкретных примера. После выпуска в этом году загрузка Ростовского военного института ракетных войск составила 20 процентов, Екатеринбургского артиллерийского института – 10.

Министерство обороны в настоящее время завершает работу по оптимизации сетей и емкостей военно-учебных заведений. Параметры этой сети были одоб-рены президентом Российской Федерации в 2008 году. 29 ноября 2011-го Верховный главнокомандующий принял окончательное решение о том, как будет выглядеть сеть высших военно-учебных заведений.

Вот, собственно, это решение главы Российского государства от 29 ноября 2011 года мы сейчас и реализуем. Готовится соответствующее распоряжение правительства России. Разрабатываются регламентирующие нормативные ведомственные документы.

В основу создания новой вузовской сети мы положили принципы концентрации подготовки военнослужащих по широкому спектру специальностей в системообразующих учебных заведениях. Вы знаете, что у нас есть военно-научные учебные центры для видов Вооруженных Сил – Сухопутных войск, ВВС и ВМФ. Кроме того, мы постарались интегрировать в образование военную науку. Хочу сказать, что это не инновация, это признанная мировая и отечественная практика лучших высших учебных заведений.

В настоящее время Министерство обороны располагает 17 учебными заведениями. В декабре 2011 года в состав вузов Минобороны вошло еще одно учебное заведение – Военно-технический университет, который ранее находился в ведении Спецстроя России.

В числе 17 вузов МО три военно-учебных научных центра видов Вооруженных Сил, 11 военных академий и три военных университета. Функционируют 25 филиалов и три научно-исследовательские организации этих вузов.

Напомню, что решение по оптимизации сети в Министерстве обороны принимается коллегиально на основе детальной, всесторонней проработки всех вопросов. Для этого в Минобороны создана специальная комиссия под руководством начальника Генерального штаба, к обсуждению всех вопросов привлекаются заместители министра обороны, главнокомандующие видами и командующие родами войск Вооруженных Сил, руководители центральных органов военного управления, словом, те люди, в чьих интересах готовятся кадры в военно-учебных заведениях.

Для подготовки аргументированных предложений, которые, собственно, и были положены в основу упоминавшегося решения президента, мы принимали во внимание следующие основные параметры. Во-первых, это кадровый заказ. Причем здесь нам необходимо было иметь в виду возможности переподготовки остающихся в армии и на флоте офицеров на другие специальности, а также наличие и исправность вооружения и военной техники, в том числе перспективы их поступления в войска.

Второй принцип, который мы учитывали, – это научный потенциал педагогических вузов. Здесь мы смотрели возрастные возможности, научные достижения, сделанные за последние три-пять лет имеющимся профессорско-преподавательским составом, а также оценивали прикладной характер научных исследований.

Третий принцип – это емкость вузов и степень их загруженности. Учебные фонды мы рассматривали с точки зрения трех параметров. Это возможности размещения и питания переменного состава, возможности учебных площадей. Безусловно, мы брали в расчет существующую учебно-материальную базу и ее состояние.

Следующий принцип – это экстерриториальность размещения военных вузов в той сети, которая у нас сложилась. Речь идет в первую очередь о Калининграде, Дальнем Востоке, там вузы не такие мощные, не такие многочисленные, но тем не менее именно принцип экстерриториальности позволил нам их сохранить.

И наконец, мы оценивали состояние фондов высших военно-учебных заведений и потребность в финансовых средствах для их модернизации и эксплуатации.

С учетом всех этих факторов были сформированы предложения по перспективности вузов, которые с одной стороны – позволят сохранить преемственность подготовки кадров и с другой – исключить дублирование подготовки по одинаковым специальностям в разных вузах и снизить затраты на эксплуатацию этих фондов.

Вот, собственно, эти предложения были положены в основу решения президента в ноябре 2011 года.

Наряду с оптимизацией сети и структуры вузов с них были сняты функции, не связанные с осуществлением образовательной деятельности. На сегодня на аутсорсинг в полном объеме переданы питание, банно-прачечное обслуживание, клиринг и другие вопросы обеспечения повседневной деятельности учебных заведений. И сейчас решается вопрос о передаче сторонним организациям функции охраны и обеспечения пропускного режима.

Вот вкратце основные направления, которые я хотела осветить.

Александр Каньшин:
– Спасибо. Я хотел бы задать вам два вопроса. Первый. Где можно ознакомиться с научно-исследовательской работой по реформе военного образования? То есть научное обоснование реформы проводилось? Где-то можно ознакомиться с научным обоснованием военной реформы? Есть где-то научное исследование, прогноз?

Екатерина Приезжева:
– Пожалуй, я вам сейчас не смогу дать ссылку на какой-то один конкретный документ, его нет. Есть целая система мероприятий и анализов, которые были проведены в процессе этой реформы.

Александр Каньшин:
– И второй вопрос. Подготовка суворовцев, курсантов предусматривает, помимо приобретения специальных знаний и навыков, еще и формирование в процессе обучения качеств, необходимых профессиональному военному, в том числе и важнейшего из них – способности к самопожертвованию, поступиться своим временем, здоровьем. Скажите, эта система, которую вы создаете, она может формировать такие качества в будущих офицерах?

Екатерина Приезжева:
– Мы во всяком случае об этом думаем. И когда формировали новую систему, мы старались не просто сохранить то хорошее старое, что было в советской военной школе, а как раз вещи, связанные с патриотическим воспитанием. Мы старались эти вещи усилить.

Александр Каньшин:
– В ходе первого заседания нашей комиссии 7 февраля был поднят вопрос космонавтом Леоновым, членом нашей комиссии, и генерал-полковником Хюппененом о передислокации Военно-воздушных академий имени Жуковского и Гагарина. Мы обратились по этому поводу в Министерство обороны. Получили подробный ответ. Но наши эксперты не согласились с позицией Министерства обороны. Предоставляю им слово.

Анатолий Хюппенен,
генерал-полковник, председатель президиума Совета ветеранов Войск ПВО, доктор военных наук, профессор
У войск ВКО должна быть академия

В Министерстве обороны собрали комиссию, в которую вошли даже главкомы видов Вооруженных Сил. Однако она без научного обоснования, без тщательных исследований приняла решение ликвидировать несколько высших военных учебных заведений. В том числе Военную академию воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Жукова в Твери. Парадокс: недавно создан новый род войск Вооруженных Сил – Войска воздушно-космической обороны, а вуз, который готовит для нее специалистов, собираются расформировать, чтобы офицеры ВКО обучались в Академии имени Можайского. Спрашивается: зачем это делается, на каком основании?

Руководство Минобороны утверждает: Военная академия воздушно-космической обороны (Тверь) ликвидируется, потому что нет набора слушателей. А как может быть иначе, если этот набор в свое время передали в Военно-космическую академию имени Можайского и Военно-воздушную академию имени Гагарина? Так откуда он может быть, этот набор? А кто станет готовить специалистов для Войск ВКО, когда в недалеком будущем на вооружении будут состоять тридцать полковых комплектов зенитных ракетных систем С-400?

Вторая причина ликвидации Военной академии ВКО – якобы учебный процесс в вузе обеспечивается старыми образцами вооружения и военной техники. Однако в ВА ВКО есть зенитные ракетные системы С-300, С-400 и полный набор командных пунктов всех уровней. Позвольте задать вопрос: в каком еще учебном заведении есть подобная система командных пунктов – от тактического до оперативно-стратегического звена?

Утверждают, что в ВА ВКО существуют серьезные проблемы с учебными классами. Однако на сегодня в академии двенадцать корпусов, 80 специальных классов, 19 научно-исследовательских лабораторий, 157 единиц вооружения и военной техники. Словом, нет ни одной весомой причины для ликвидации столь значимого для ВКО вуза.

До недавнего времени академия занималась и подготовкой специалистов для Войск ракетно-космической обороны, которая ныне отдана другому вузу. Не так давно у нас появились Войска воздушно-космической обороны. Но головной вуз по подготовке специалистов все-таки закрывают. Понять и объяснить это очень трудно.

В Академии имени Можайского изучают ракетную технику, ракетостроение, ракетные двигатели и так далее, то есть то, что положено знать ее питомцам. А мы готовили командиров для ведения противовоздушного и противоракетного боя. Надо же разницу понимать. То есть в основе подготовки специалистов воздушно-космической обороны – бой. Вот – противник. И я должен сделать все возможное, чтобы не он уничтожил меня, а я его. Если вы хотя бы чуть-чуть знаете особенности современных вооруженных конфликтов, вам не нужно, наверное, подробно разъяснять, как надо готовиться к войне не прошлого, а нынешнего века, где воздушно-космическая оборона занимает лидирующее место. И во главе строительства воздушно-космической обороны должна быть Академия ВКО. В академии восемь научно-исследовательских школ, из них пять эксклюзивных. Ни в одном нашем военном учебном заведении нет таких школ. Каждую школу возглавляют доктора наук и профессора. 22 доктора и 58 профессоров работают в одном направлении – в направлении создания воздушно-космической обороны. Неужели это непонятно?

Академия имени Жукова отметила 55-летие, она родилась для того, чтобы была создана противовоздушная оборона страны, воспитала в своих стенах командиров, командующих и главкомов. И теперь она должна работать на воздушно-космическую оборону. Ведь лицензию на подготовку специалистов для ВКО получило только это высшее военное учебное заведение. Разве Академия имени Можайского справится с этой задачей? Смотрите, что произошло. В 2010 году переводится туда подготовка офицеров РКО, специализирующихся в сфере ПРО. И преподаватели из Твери до сих пор ездят в Петербург, обучают вахтовым методом. То есть прочитал там лекции, приехал обратно в Академию ВКО. И сейчас это продолжается. Разве так можно? Разве так готовят?

Почему в Министерстве обороны спутали и путают академию как таковую, высшее военное учебное заведение со школой сержантов и со школой прапорщиков? И даже с военными училищами...

Я зачитаю то, что когда-то было написано об Академии имени Жукова в энциклопедии. Это высшее военное учебное заведение советских Вооруженных Сил (или это вас коробит – советские Вооруженные Силы?), предназначенное для подготовки командных кадров Войск ПВО с высшим военным образованием (а не с высшим военно-специальным, как в Академии имени Можайского, которая готовит инженеров), научный центр по разработке проблем оперативного искусства, тактики, управления войсками противовоздушной обороны, боевой готовности и боевой подготовки Войск ПВО, ведущая организация по подготовке научно-педагогических кадров высшей квалификации.

Добавлю, в Твери готовят будущих командиров частей и соединений. Разве мыслимо ее уничтожать, предварительно расчленив? Причем какой-то иезуитский прием был выбран. Вначале, как я уже сказал, перевели в Академию имени Можайского факультет РКО. Ранее забрали авиационный факультет. Но ведь это же авиация ПВО! Без авиации нет противовоздушной обороны как таковой. Авиация там особая. Это перехватчики, оснащенные ракетными комплексами, ракетные дивизионы, находящиеся в воздухе. И это тоже надо было пройти.

Локальные войны доказали, что нельзя этого делать. В 1999 году американцы провели наступательную воздушно-космическую операцию, над Югославией поиздевались. Хотим, чтобы над нами так же издевались что ли? Не будет у нас воздушно-космической обороны как таковой, какая она должна была бы быть, потому что у нее голову отсекают.

Екатерина Приезжева:
– Я хотела бы прокомментировать услышанное. С одной стороны, я понимаю ваше персональное эмоциональное отношение, поскольку прекрасно знаю, что связывает вас с Академией ВКО. Да, ваши эмоции понятны. Но давайте будем откровенны.

Вы сейчас говорите со мной, говорите с людьми, которые являются экспертами, но они не специалисты в области воздушно-космической обороны, как вы. Вы встречались с начальником Генерального штаба Макаровым, с действующим командующим Войсками ВКО Остапенко, с теми людьми, на которых должностными обязанностями сегодня возложена задача по развитию этого рода войск и вообще решение всех задач в сфере ВКО. К сожалению, вам не удалось убедить собеседников в правильности вашей позиции и после того как вы с ними общались, были приняты соответствующие решения.

Теперь для всех присутствующих экспертов я тоже хочу назвать несколько цифр, которые, может быть, по-другому представят положение дел. На сегодня в Академии ВКО обучается 241 человек. Притом что фонды вуза рассчитаны более чем на 2000 слушателей. Совершенно верно вы сказали о том, что поступательно – причем хочу обратить ваше внимание, что это началось не вчера, а с 2009 года – подготовка передавалась из Академии ВКО в другие высшие учебные заведения Министерства обороны. В Академию имени Можайского, в Авиационный университет в Воронеже. Но сегодня для обучения 241 человека, стремясь сохранить научный потенциал Академии имени Жукова, мы оставили в ней 219 преподавателей. Пропорция: 241 человек обучается, 219 преподавателей работают. Получается: на одного человека – 1,4 преподавателя. Таких пропорций нет нигде, вы сами понимаете.

Далее. В вузе имеются докторантура и адъюнктура. Укомплектованность докторантуры – 0 процентов, адъюнктуры – 80 процентов. Теперь об эффективности подготовки в докторантуре и адъюнктуре академии. В докторантуре – 0 процентов, потому что там никого нет. В адъюнктуре – 33 процента. Только что я вам докладывала средние цифры по эффективности адъюнктур вузов Министерства обороны – это 66 процентов. То есть в два раза больше.

Что касается Академии имени Можайского, куда передается подготовка части специалистов из ВА ВКО. В Академии имени Жукова сейчас работают два диссертационных совета и функционирует то количество школ, которое вы назвали, но при этом проводится защита всего по шести специальностям. В Военно-космической академии имени Можайского сегодня проводятся защиты по 15 специальностям, включая те, которые есть в ВА ВКО.

Несколько слов о докторах наук. На сегодня в Академии ВКО 18 докторов наук – гражданские, лишь один доктор наук – военнослужащий. Средний возраст докторов наук – 62 года, причем четверть из них – люди старше 80 лет. На протяжении последних трех лет академия практически не развивалась. Средства вкладывались в развитие учебно-материальной базы Академии имени Можайского и Авиационного университета в Воронеже.

Система учебных командных пунктов, о которой говорилось и которой академия долгие годы гордилась, на сегодня морально и физически устарела. Это не мое заключение, это заключение профессионалов, начальника Генерального штаба и командующего Войсками ВКО.

Что еще можно сказать? В тверской академии продолжается подготовка иностранных военнослужащих. Российские курсанты представлены четвертым и пятым курсами. Пятый курс выпустится в этом году, соответственно останется один курс по двум специальностям. Вот какая ситуация.
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/8912

[berkut_64]

 Продолжение темы Военное образование: каким ему быть? — часть I
 Борис Фомкин,
секретарь ученого совета Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского, ныне председатель Совета ветеранов вуза
Безработные доктора и кандидаты наук

Екатерина Геннадьевна, позвольте спросить вас вот о чем. В прошлом году Академию имени Жуковского как вуз ликвидировали окончательно. 15 апреля вышло распоряжение правительства, свидетельствующее о том, что вы собираетесь окончательно уничтожить уцелевший коллектив. У нас сейчас остались 670 человек, работающих в научно-исследовательских лабораториях. Из них 75 докторов и 130 кандидатов наук. И что же будет с ними дальше? Людям нужно отправляться на биржу труда? Ответите вы на предложения, которые у нас были, о создании научного центра, чтобы использовать сохранившийся научный потенциал академии?

(кликните для показа/скрытия)

Екатерина Приезжева:
– Вы тоже прекрасно знаете, что есть два научно-исследовательских института – 30 и 13-й, которые работают примерно в той же сфере, что и Академия имени Жуковского. Сегодня в этих НИИ имеется 62 вакансии. Вы знаете, что и Главное управление кадров Министерства обороны, и начальник академии предлагали тем профессорам, о которых вы говорите, на конкурсной основе рассмотреть возможность трудоустройства в эти институты. К сожалению, безрезультатно. Я предполагаю, что люди не хотели рассматривать предложения ввиду активной деятельности, организованной вашим коллективом. Существовала вероятность, что решение как-то поменяется. Но и ныне эти предложения остаются в силе.

Хотела бы привести еще некоторые аргументы. Когда вы называете число докторов и кандидатов наук, цифры очень внушительные. И на самом деле кажется, что кто-то что-то недоработал. Тут присутствует Иван Николаевич Найденов, который знает тоже о проведенной работе. Мы проанализировали научно-педагогический потенциал в вашей академии: проводили опросы и посмотрели, что в течение трех минувших лет было сделано этими заслуженными людьми, учеными высшей квалификации. Результат оказался следующим: 53 процента из них не участвовали в подготовке научно-педагогических кадров, 38 процентов не написали ни одного учебника или учебного пособия, ни одной монографии или научной статьи, 43 процента докторов наук не принимали участия в образовательном процессе и научной работе. На 2011–2013 годы приходятся только три научные работы в качестве головного исполнителя.

Поэтому в любом случае, если сокращается количество высших учебных заведений, безусловно, высвобождается научный потенциал. И здесь, вы просто поймите нас правильно, мы собираемся в те вузы и на те рабочие места, которые остаются, взять лучших. Кстати, в данном случае возраст, конечно, не главный критерий. Нам важно, чтобы человек был активный, деятельный, имел возможность и хотел работать.

Рафаэль Тимошев,
президент фонда содействия научным исследованиям проблем безопасности «Наука XXI», председатель комиссии Общественного совета при Минобороны
Кто обучает и чему?

Уважаемые коллеги, мы все должны исходить прежде всего из того положения, что современная война – это будет нечто другое, непохожее на вооруженные противоборства даже в конце ХХ века. И подготовка к такой войне должна носить иной характер. Это, по всей видимости, чувствуют и наше государство, и наше общество. Соответствующие изменения в военном образовании, конечно, необходимы. И надо сказать, что многое уже сделано и делается. По крайней мере в течение последних лет.

За минувшие два года определена новая система военного образования, приняты новые стандарты, что тоже немаловажно, большая работа проделана и с Министерством образования, появились новые принципы обучения, новое техническое оснащение.

Вместе с тем есть, конечно, и проблемы. В чем суть реформы военного образования? Нам нужна необременительная для экономики страны армия. Соответственно она должна быть небольшой и военным вузам нужно выпускать ежегодно примерно 7,5–8 тысяч хорошо подготовленных специалистов.

Реформа для обывателя сводится к чему? К сокращению вузов. Почему так происходит? Потому что, по всей видимости, не существует на сегодня некой научно обоснованной, официально принятой и обнародованной концепции. Это не проблема Департамента военного образования, потому что это прежде всего исполнители. Это общая проблема. Я думаю, что, может быть, о ней необходимо упомянуть в рекомендациях наших слушаний.

Второе, на что я хотел бы обратить внимание. Подготовка педагогических кадров. Что собой до недавнего времени представляла эта система? Прежде всего адъюнктура, факультеты и военно-педагогические курсы. Офицеров-практиков, которые приходили из войск, переучивали и они становились педагогами. Сейчас система несколько изменилась. Факультетов, как известно, не существует уже давно. Адъюнктура набирается. Но, к сожалению, мне, например, как председателю диссертационного совета военно-философского профиля (кстати, наверное, единственного в стране, а может быть, в мире) приходится сталкиваться со следующей проблемой: приходит человек в адъюнктуру и начинает писать диссертацию с нуля, не имея базового образования. Некоторые люди просто для себя открытия какие-то делают. Что касается адъюнктуры технического направления, то сюда зачастую не идут офицеры-специалисты, потому что невыгодно: они теряют в окладе, должности, очередь на жилье.

И о гражданском персонале. Конечно, люди штатские могут замещать педагогов в погонах. Но, разумеется, не везде. Допустим, стать преподавателем в области артиллерии человеку сугубо гражданскому сложно.

Я веду речь к тому, что если у нас складывается такая новая система военного образования и она необходима, неизбежно должна работать адъюнктура, готовящая преподавателей-офицеров, и, по всей видимости, нужно создать систему подготовки педагогов, которые будут приходить с «гражданки», например открыть какие-то курсы. Это позволит повысить качество обучения в военных вузах.

И еще о двух проблемах.

Чему обучать в военных вузах? Нам необходимо понимать, что мы должны готовить будущих офицеров к современной войне. Но надо бы разобраться, что подразумевается под современной войной. Последние учения наших бригад показали: да, действительно, основной бой представляет собой прежде всего бой сетецентрический – с таким уклоном управления. В современном бою участвуют практически все рода войск. Значит, все наше военное образование должно исходить из этих особенностей. И готовить самих педагогов надо с учетом этого. Вот почему, думается, есть необходимость поразмыслить о корректировке образовательных стандартов.

А напоследок скажу о проблеме, волнующей многих педагогов. Сейчас образование у нас не обходится так или иначе без Интернета. В Вооруженных Силах это особая статья. Она связана с гостайной. Что выявили последние проверки секретности в вузах, где были наказаны люди? Не хватает абонентских пунктов. Те наработки, которые делают дома, они запрещены, естественно, в вузе. Поэтому, по всей видимости, надо как-то подумать и финансово вложиться в расширение сети абонентских пунктов, связанных с подготовкой и курсантов, и педагогов.

Александр Владимиров,
президент Коллегии военных экспертов РФ, председатель Содружества суворовцев, нахимовцев и кадетов России и Москвы, генерал-майор
Наша сила в людях

Хотел бы поговорить о военном образовании с точки зрения науки. Я профессиональный военный, профессиональный ученый, специалист в области стратегии. Порой доводится слышать совершенно жуткую вещь: главной задачей профессионального военного обучения является правильная эксплуатация новой техники. Вот как только был сделан неправильный критерий, все пошло не так, как надо.

Главная задача военного образования – создать, вырастить руководителя, способного в бою адекватно реагировать на складывающуюся обстановку, принять верное решение, потом организовать его выполнение и нести ответственность за результаты. Вот что главное. И наша сила не в парках техники, как в Советском Союзе говорили, а наша сила в людях, которых ныне никто не готовит. И именно потому, что сделали неправильный акцент в обучении офицерских кадров, состояние его таково, что сейчас в России невозможно получить профессиональное высшее военное образование. Его практически нет. И получить его нельзя. И это более чем серьезная вещь. И я это не голословно утверждаю. Потому что перейдя на Болонскую систему, включающую магистрат и бакалавриат, мы попали в ловушку.

Сейчас курсант, окончивший училище, которое ранее носило имя Верховного Совета РСФСР и которое я окончил в 1966 году с медалью, выходит бакалавром, а это не высшее образование. А академии как таковой, как учебного учреждения системы военного образования закон об образовании Российской Федерации не предусматривает. Где офицер станет магистром? В каком положении оказалась наша военная наука? Ведь если ты не магистр, не будешь кандидатом наук. А магистром ты не станешь, поскольку курсовая система образования, которую предлагается внедрить, не дает возможности получения этого самого высшего образования. Это ловушка, из которой можно выходить только одним путем – профессиональное военное образование должно иметь собственный закон о военном образовании. Нам надо вернуться к своим национальным историческим корням и делать то, что нужно Родине, а не то, что некий аноним прописал в законе об образовании.

Кроме того, хочу сказать вот о чем. Возьмем, например, мое родное Московское высшее общевойсковое командное училище. Все курсанты 50 процентов учебного времени в караулах. Вы хотите караулы передать в аутсорсинг? А снаряжение! Я в таком снаряжении бегал еще в 1963 году. Техника ужасная и совершенно дикая. Готовят курсантов так, что они вообще могут только ходить строевым шагом и говорить «Есть!». Больше ничего. Там никто личность не воспитывает, поскольку нет главного, нет основы – широкого гуманитарного образования. Может быть, в будущем что-то изменится к лучшему. Но пригласите сначала нас, ветеранов, мы вам скажем, как делать, мы сами будем это делать. Но то, что сегодня творится, это ужасно. Ведь преподают, командуют вчерашние курсанты, которые только что окончили вуз, сейчас они ротные и гоняют подчиненных, отрабатывая «упал-отжался». В результате злые лейтенанты отправляются в войска… Потому что в этом вузе и во всех других то же самое: никто не занимается духом и душами. И это страшно.

Теперь смотрите, что получается с точки зрения науки. У нас ни в одном военном учебном учреждении нечему обучать. Военная теория войны не создается, не разрабатывается и не является даже предметом. Нет такого предмета. Кто-то сказал сетецентрические войны, и согласились – сетецентрические войны. Но сетецентрические войны ведет государство. А бригада – бой: взять деревню, оборонять деревню.

Никто не учит ни курсанта, ни офицера тому, что весь бой распределяется на ряд типовых боевых задач – взять мост, оборонять мост, взять дом, оборонять дом. Как идти по дороге, по лесу, кто загружается связкой гранат, как лагерем стать. Никто не обучает. А меня, простого суворовца, обучили, как надо дышать, когда на 100 метров бежишь, когда на километр, на три, как на марш-броске. А кто будет обучать? Сейчас вообще произошел анекдот, когда на учениях, при отработке боя в городе, на показе единственный человек, который правильно умел показать, как стрелять из люка, из подвала, в комнату заходить, оказался американский капитан, который приехал по обмену. Все остальные просто не знают, что с этим делать. А те, кто знает – прошли Чечню, Афган, на Кавказе командуют батальонами. Наша задача не строевика делать. Я хотя и ходил два раза в год на парад, но тем не менее нас учили по-другому и учили люди знающие. А без этого ничего не будет.

Главное лицо в военном образовании – преподаватель.

Очень важно и другое – непрерывность образования. Но непрерывность образования – это не то, что каждые два года кто-то пошел на курсы, это другая – курсовая – подготовка. А непрерывность образования может быть достигнута только так, как в Англии, например когда офицер во время самоподготовки пишет диссертацию – данная самостоятельная работа является частью боевой подготовки, готовится согласно плану и потом публикуется в окружном сборнике. Офицер получает баллы или бонусы для поступления дальше в вуз и для дальнейшей службы. Это сложно что ли? Десятки лет мы говорим об одном и том же.

Окончание следует.
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/8912

[berkut_64]

    Военное образование: каким ему быть? — часть II

Горячий спор на крайне злободневную тему
// Виктор Баранец, Юрий Букреев, Александр Владимиров, Игнат Даниленко, Вячеслав Кирилюков, Иван Найденов, Екатерина Приезжева, Вячеслав Тетекин
 
Еженедельник «Военно-промышленный курьер» завершает публикацию материалов слушаний по вопросам реформирования системы образования, подготовки и повышения квалификации офицерских кадров в Министерстве обороны Российской Федерации. Мероприятие состоялось в середине мая в Общественной палате.

Главное – не коммерция

Я окончил Московское суворовское военное училище в 1963 году. Это была кузница кадров для государственной службы на гражданском и ратном поприще. Здесь имелось все для того, чтобы полноценно готовиться к ней. Теперь же все поменялось радикально. Считаю, что ныне система подготовки перестала существовать. В Московском суворовском училище вместо начальника училища – генерала – поставили преподавателя физкультуры из Кемерова. Я, естественно, говорю не о персоналиях, а о принципе. Считаю абсурдом, что женщины и даже не офицеры запаса стали командовать взводами. Не могу себе представить, с какой мотивацией выйдет из стен училища парень, который хочет быть военным. Самое страшное, что на словах у нас в стране хотят развивать кадетские корпуса, суворовские училища, военные лицеи. Сейчас в России около ста подобных учебных заведений для юношей. Вроде бы все выступают за кадетское обучение. Однако авторы закона об образовании раз за разом фактически это понятие уничтожают. Я неоднократно передавал поправки к закону, разработанные членами Общественной палаты по образованию города Москвы. Реакции нет.

Но тем не менее рано или поздно руководство страны должно обратить внимание на кадетские корпуса. Поскольку, если пренебречь потенциалом экспертного сообщества, в которое входят все, кто застал другие времена в нашей армии, кто воевал, выстроить адекватную систему профессионального военного образования шансов не будет. Предлагаю создать совет при президенте по этому вопросу. Готов лично отвечать за данное направление. Уверяю, что через три года все будет по-другому. Потому что нельзя исходить из того, что рынок – это главное. Главное – это служение Родине, как нас учили. Нельзя трусов и рабов рожать. Никто из трусов никогда Отечество не спас.
Александр Владимиров,
генерал-майор, президент Коллегии военных экспертов РФ, председатель Содружества суворовцев, нахимовцев и кадетов России и Москвы, кандидат политических наук.

(кликните для показа/скрытия)

С кандидатами наук проблем нет

Хочу внести ясность и поправить уважаемых экспертов. Первый момент касается Болонской системы. Я еще раз подчеркну, что сейчас в высших военных учебных заведениях Министерства обороны не готовят бакалавров. Там реализуется пятилетняя программа обучения – специалист, после которого желающие вправе поступать в адъюнктуру, в аспирантуру, сдавать кандидатские экзамены, становиться кандидатами наук. Те, кто доучивается по четырехлетней программе, завершают обучение. Проблемы с кандидатами наук у нас нет.

Что касается суворовских военных, нахимовских военно-морских училищ и кадетских (морских кадетских) корпусов, сообщу приятную новость. Мы на самом деле понимали, что Министерство образования не всегда смотрит с нами в одну сторону. Какие-то вещи, которые мы хотели у себя реализовать, они не согласовывали. 7 мая президентом подписан указ, по которому Минобороны предоставлены полномочия самостоятельно устанавливать правила подготовки в перечисленных мною учебных заведениях – все, что касается типового положения о суворовских, нахимовских, президентских кадетских училищах.
Екатерина Приезжева,
директор Департамента образования Министерства обороны Российской Федерации

Не могу понять…

Я буду говорить сегодня как журналист и как человек, который прослужил в армии более 33 лет. Считаю, что Общественная палата должна выносить обсуждаемый сегодня вопрос на президентско-правительственный, всероссийский уровень. Это должна слышать власть, иначе все наши разговоры здесь могут закончиться ничем.

Согласен с мнением, что сегодня наше военное образование подошло к той точке, когда надо оглянуться и оценить, что мы сделали и что мы натворили. На днях у меня в редакции побывал заслуженный генерал, преподаватель, мы обсуждали вопрос образования, и он мне сказал: «Когда я поступал в военное училище, то знал, что должен дослужиться до майорской должности. После майорской должности я поступил в академию, получал высшее военное образование. Для того чтобы стать заместителем начальника Генерального штаба, я должен был окончить Академию Генерального штаба. Я все это прошел. Сегодня мне говорят, что наша академия, где было полноценное трехлетнее обучение, заменяется какими-то десятимесячными курсами, что офицеры будут постоянно ездить на доучивание и половина армии будет постоянно находиться в состоянии временно исполняющих должность». Об этом, наверное, тоже надо думать.

Позвольте выразить взгляд из редакции на то, что пишут миллионы людей в «Комсомольскую правду», в военный отдел, какие они ставят вопросы. Один ветеран Великой Отечественной войны написал мне: «Виктор Николаевич, что это за мода – как кадетское училище, так при президенте. А суворовское и нахимовское училища, они что, при президенте Соединенных Штатов Америки?». Действительно, даже в такой фразе закладывается очень большая политика. И не надо играть в моду и конъюнктуру, подстраивая каждое новое училище, кадетский корпус под обязательное шефство президента. Понятно, что это для того, чтобы деньги получить, свой статус поднять. Но возникает второй вопрос: с какой стати некоторые кадетские корпуса вдруг стали подпитываться из бюджета Министерства обороны, хотя там кадры для Минобороны не готовят?

Да, с одной стороны, хорошее дело – открыли пансионат, куда в первую очередь зачисляют дочерей погибших офицеров, тех военных, которые служат в отдаленных гарнизонах, награжденных. Но как-то схема выглядит, в общем-то, однобоко: в пансионате учится небольшое число девочек. Представьте ситуацию: на Камчатке девочка погибшего прапорщика тоже хочет учиться в этом пансионате, а в Приморском крае – дочка безногого моряка. Они об этом пишут в «Комсомольскую правду», но я не знаю, что им ответить.

Александр Николаевич Каньшин поставил очень важный вопрос: мы же заклевали, замордовали людей, которые занимались душой солдата. Слово «политработник» приобрело уничижительный оттенок. Его изгадили и охаяли. И я ставлю вопрос во всероссийском масштабе: кто сегодня будет заниматься душой солдата? Да, мы можем подготовить высококлассного летчика, ракетчика, подводника. Но кто может ответить: о чем они думают? В кого будут стрелять? Готовы ли победить? Готовы ли действительно пожертвовать собой?

Я же, приезжая в мою родную Военно-политическую академию (ныне Военный университет Министерства обороны – ВУМО), наблюдаю уныние – никто не знает суть предстоящих изменений. Но зато все знают, что она будет вскоре продана. Я, как политработник, буду со своими товарищами драться до конца: продавать здания академии нельзя. Для меня это как Знамя Победы продать.

И еще. Наши читатели прислали письма, в которых сообщают: когда в прошлом году проходил выпуск лейтенантов в одном из училищ, группе отцов позвонили и сказали, что те выпускники, кто получил золотую медаль или красный диплом, будут дальше служить. Кто нет – свободен. И я поинтересовался, а сколько денег затратили на одного курсанта. Мне доложили: 28 000 долларов. Наше государство столь богатое, чтобы 120 человек вышвырнуть за ворота и сказать: «Ребята, гуляйте». А в итоге 15 человек с красными дипломами – на сержантские должности. Конечно, великолепный образчик государственного подхода.

Я преклоняюсь перед боевым опытом генерал-полковника Хюппенена, понимаю те вопросы, которые он ставит. Я вижу, как они трудно разрешаются. Но пока не могу взять в толк одного: у нас появился новый род войск – Войска воздушно-космической обороны. А где будут готовиться специалисты именно для тех войск, которым предстоит оказаться на поле боя будущего?

Сегодня очень часто муссируется вопрос о том, что суворовцев и нахимовцев не пустили на парад. Я считаю это плевком в русскую школу подготовки военных кадров, нашей юной поросли. Хочу напомнить слова американского генерала, который сказал: «Российская армия нам не страшна своими ядерными ракетами. Мы боимся ее военного образования, потому что таких солдат, таких офицеров не готовят больше ни в одной стране мира».

Назрел момент для того, чтобы Департамент образования Минобороны, Общественная палата, президент, премьер, министр обороны собрались по-семейному, обсудили проблему сохранения лучших традиций нашего военного образования, опыта, который мы накопили, и разработали конкретный план, двинулись дальше. А не так, как начальник Генерального штаба заявил после двух лет военной реформы: «Извините, товарищи, мы начали реформу без научного обоснования».

Екатерина Приезжева:

– Во-первых, где будет проходить подготовка специалистов для Войск ВКО, я уже ответила – в Академии имени Можайского и ее филиалах.

По поводу финансовой подпитки Министерством обороны кадетских училищ. Если речь идет о ведомственных, подчиненных Министерству обороны кадетских, суворовских, нахимовских (в том числе президентских) училищах, то они абсолютно на 100 процентов финансируются из бюджета Минобороны.

Сегодня в пансионе воспитанниц Министерства обороны учатся 640 девочек. Это действительно только дети военнослужащих. Причем вы знаете, мы неоднократно говорили о нашем подходе – мы не берем в это учебное заведение детей из Москвы, Санкт-Петербурга, городов-миллионников именно потому, что оно пока одно и мы даем возможность обучаться там девочкам из отдаленных гарнизонов. В наших планах в 2013 году открыть аналогичное учебное заведение в Санкт-Петербурге на 840 человек.

Персональная просьба к Виктору Николаевичу Баранцу. Мы с ним часто встречаемся в пресс-клубе Министерства обороны. Когда говорится о том, что академия будет продана, прошу помнить об ответственности. Обладая очень большим авторитетом, словом, к которому прислушиваются, легко заставить народ распространять ложные слухи. Может возникнуть такая же ситуация, как с Военно-медицинской академией в Санкт-Петербурге. Началась настоящая истерия по поводу продажи зданий ВМА и ее преобразования в факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Журналисты постоянно муссируют эту тему. Я призываю аккуратнее высказываться. Если у вас нет информации, что это будет продаваться, а мы пока не продаем и не собираемся продавать академию РВСН, то просто подбирайте слова.

Виктор Баранец:

– Я имею в виду академию военно-политическую, то есть Военный университет. Педагогический факультет, где я учился на редакторском отделении, уже давно не принадлежит моей родной академии, он продан. Я отвечаю за свои слова.

Виктор Баранец,
полковник, военный обозреватель газеты «Комсомольская правда»

Негативные результаты налицо

Не могу обойти вопрос глубокой модернизации российских Вооруженных Сил. Результаты этого процесса мы наблюдали на параде в честь 67-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне. Многие проходившие по Красной площади образцы военной техники и вооружения – разработки 70 и 80-х годов прошлого века, 30–40-летней давности.

Посещая воинские части и учреждения, мы с Александром Николаевичем Каньшиным были неоднократно свидетелями того, как после внедрения жестких требований к выполнению государственного образовательного стандарта в военно-учебных заведениях Министерства обороны выпускники-офицеры боятся работать со своими подчиненными, убегают, уходят от них. Почему? Потому что в процессе обучения в курсантах не развивали качества лидера воинского коллектива. Они не могут выполнить установку важнейшего принципа воинского обучения – «делай как я». А когда в строю стоят еще и контрактники – сейчас смешанный принцип комплектования – и когда они зачастую на пять-десять лет старше молодого лейтенанта, только-только окончившего училище, проблема обостряется.

В нынешних училищах отдается приоритет следованию букве государственных образовательных стандартов, но совершенно не прививаются качества лидера. В ситуации, когда выпускник не обладает достаточными педагогическими, воспитательными качествами, знаниями, задача становления и воспитания молодых людей в любых коллективах Вооруженных Сил становится проблематичной.

Предложенная перспективная система военного образования максимально приближена к системе подготовки гражданских кадров. Но в условиях гражданской жизни достаточно получить высшее образование по базовой специальности и затем по мере служебного роста, продвижения получать подпитку на различных факультативах или курсах. Этот подход оправдан на «гражданке». Такая система экономически выгодна и намного дешевле обходится государству. Но сможет ли она отвечать требованиям, которые предъявляются офицерам Вооруженных Сил?

Дело в том, что пришедшие в Министерство обороны гражданские люди, к большому сожалению, не признают особого характера военной службы. При всем моем уважении к гражданским профессиям нужно признавать, что есть единственная профессия – офицер, которая наделяет человека правом отдавать приказы в боевой обстановке. Очень важно знать, что за человек стоит за таким приказом. Достаточно ли он подготовлен в военном отношении? Или является просто ремесленником, абсолютно не наделенным знаниями в области применения вооружения и военной техники и неспособным воспитывать и готовить подчиненный ему личный состав, а также руководить им.

Фактическая ликвидация высшего военного образования, как предлагает новая система, ликвидация академий ведут к наставничеству, к ремесленничеству. Дело в том, что никакие курсы не могут дать фундаментальных знаний. А тем более нужно учитывать, что в целом военная наука имеет свои специфические компоненты. Это тактика, совершенно отдельная область управления войсковыми подразделениями. Это оперативное искусство и стратегия. Вот этим трем китам, трем главным задачам в ратном деле отвечала выстроенная система военного образования в советский период.

Екатерина Геннадьевна Приезжева как данность приводит утверждение о том, что вузы нужно укрупнять, число или пропорции преподавательского состава не соответствуют требованиям подготовки курсантов. Кто автор данной «истины»? Действительно, раньше мы имели затратную систему образования. Были распространены училища с малым постоянным и переменным составом примерно на 1200 человек (600 преподавателей и 600 курсантов). Ну так мы готовим не просто какого-то экономиста, который затем будет встречаться со своими подчиненными с 9 до 18 часов ежедневно и два раза на пикнике летом где-нибудь на пруду. Офицер – это человек, который будет день и ночь заниматься вопросами подготовки личного состава, действовать в условиях неординарных, приближенных к боевой обстановке во время учений, а то и в реальной боевой обстановке. Нынешнее поколение офицеров уже по три-пять раз поучаствовало в различных военных конфликтах.

Перевод командных училищ на пятилетний срок обучения оцениваю положительно. Однако считаю, что долю практических занятий, в том числе и по воспитанию лидерских качеств, необходимо увеличить. А ликвидация системы высшего военного образования в видовых академиях и далее в Академии Генерального штаба – это ошибка. Вся военная наука и подготовка видов и родов войск Вооруженных Сил основаны на общевойсковой тактике, оперативном искусстве и стратегии. Представителю любого вида или рода войск необходимо дать общую систему знаний о действиях подразделений, частей, соединений, объединений на тактическом и оперативном уровнях и только затем – специальную подготовку. Это делается для координации своих действий с действиями сухопутных группировок, что очень сложно и до сих пор является проблемой. Никто не готовит преподавателей оперативного искусства в различных высших учебных заведениях. Иногда диву даешься, когда приезжаешь в какую-либо академию и видишь, кто преподает тактику или оперативное искусство. А потом выпускники высшего военного учебного заведения, не имея представления о том, как действует сухопутная группировка, сбрасывают авиационные бомбы на свои боевые порядки или наносят по ним артиллерийский удар.

Речь зашла о том, чтобы добиться повышения качества преподавательского состава, проводить периодическую аттестацию. Мировой опыт вроде бы учитывается. Но практику работы с преподавательским составом в военных вузах зарубежных стран скорее следует назвать ротацией, а не аттестацией. Например, в вооруженных силах Франции преподаватель академии не может находиться более четырех лет в своей должности. Он обязательно должен быть заменен офицером, который приходит из войск. Мы тоже раньше ставили вопрос о переходе на такую систему. Однако это связано с большими издержками, поскольку нужно служебное жилье и соответствующая база. Я понимаю, что сейчас военные преподаватели и ученые также вряд ли поддержат подобное предложение. Дело в том, что не каждый хороший войсковой командир способен стать хорошим преподавателем в военном вузе, но войсковой опыт так или иначе надо доводить до курсантов и слушателей .

Еще один острый вопрос. Изгнание военных учебных заведений из столицы и других крупных культурных центров. Приведу пример Академии радиационной, химической и биологической защиты. Ее перевели в Кострому и пригласили ветеранов для того, чтобы посмотрели, как вуз обустроился на новом месте. Министерство обороны на самом деле очень многое сделало, чтобы там были созданы все условия для обучения офицерского состава. Но представьте себе, что офицер и его семья, его дети будут жить три года в городе, с моей точки зрения, с подмоченной репутацией. Я имею в виду пьянство, безработицу, разруху. Считаю, что в данном городе негде получить какие-то дополнительные знания, приобщиться к мировой культуре. Поэтому выпускники и понесут дальше по жизни примитивизм во всем – в быту, в жизни, в поведении и так далее. Я уверен в этом на сто процентов. Раньше не случайно высшие военные учебные заведения размещали в столице, в культурных центрах. Пример из личного опыта: там, где офицерский состав окончил учебные заведения, побывал за границей, в группах войск прослужил, он нес туда, в глубинку, в дальние гарнизоны и культуру, и просвещение и самым положительным образом влиял в целом на ситуацию в том или ином регионе.

Конечно, из всего того, что было предложено, положительным можно назвать только первый этап – перевод военных училищ на пятилетний срок обучения. Тем не менее необходимо усилить программу формирования командирских качеств.

Что касается видовых академий, в обязательном порядке их нужно оставлять. Но не только оставлять, а общевойсковую академию опять вернуть к трехлетнему сроку обучения. Два года для получения высшего военного образования офицером недостаточно. В ПТУ два года учат на штукатура. Когда перешли на двухлетний срок обучения, я специально пошел в общевойсковую академию, посмотрел, как проводит преподаватель занятие по важнейшему предмету – принятию командиром мотострелкового, танкового полка решения. Всего лишь четыре часа отводится на это занятие, хотя от заложенных здесь навыков будут зависеть судьбы тысяч людей. Это недопустимо мало. Вся система была нарушена. Поэтому нужно вернуться к трехлетнему сроку обучения в обязательном порядке.

Теперь, что касается преподавателей. Если ликвидировать все высшие военные учебные заведения, офицеры будут получать только начальное военное образование. Но где же они на курсах освоят оперативное искусство и стратегию? Кто будет обучать, откуда возьмутся эти преподаватели?

Рассмотрим историю с Воронежским институтом. Ликвидировали Академию инженерных войск, но создали две новые академии – для МЧС и Пограничных войск. Не оспариваю принятых решений. Но ведь раньше офицеры-пограничники обучались в общевойсковых академиях, поскольку во время боевых действий Пограничные войска сражались вместе с группировками Сухопутных войск, выполняли общие задачи. Сейчас все разделили. А нам говорят, что сэкономлены какие-то средства. Считаю это ошибкой, все-таки мы готовим человека, который с первого и до последнего дня будет служить государству, учить подчиненных, станет заниматься самообразованием в процессе прохождения службы. И он будет, я надеюсь, достойно представлять наше государство везде.

Юрий Букреев,
генерал-полковник, председатель Управления национальной ассоциации объединений офицеров запаса Вооруженных Сил «МЕГАПИР», руководитель экспертной группы Комиссии Общественной палаты РФ по проблемам национальной безопасности и социально-экономическим условиям жизни военнослужащих, членов их семей и ветеранов

От поражения к поражению

Война, оборона и безопасность страны – не ведомственное дело. Посмотрим на судьбу нашего Отечества.

Мы начали XX век с поражения в войне и мы закончили этот век военным поражением. Европа попробовала вновь объединить массу народов, а мы в СССР имели почти десять процентов мирового населения. Когда-то в начале XX века не только великий химик, но и геополитик Дмитрий Иванович Менделеев говорил, что мы находимся между молотом Европы и наковальней Азии. И если у нас не будет сил, мы будем раздавлены. Никуда мы от этого места не ушли. Появился еще дополнительный молот. Поэтому думать о судьбе страны и отдать решение проблемных вопросов только на откуп военного ведомства – это плохо.

А теперь по теме. Я преподавал в трех училищах и трех академиях. Так сложилось, что в основном прослужил на педагогическом поприще и хорошо знаю систему военного образования. Как отношусь к тому, что сделано? Это сделано на основе самоуверенного здравого смысла. Самоуверенный здравый смысл хорош для разрушения, он может разрушить любую сложную систему. Но для того, чтобы создать даже не очень сложную систему, требуется научное обоснование. Тут самоуверенный здравый смысл бессилен. То, что сделано, то сделано. А сейчас надо продумать, как поступить с тем, что осталось и что функционирует, чтобы нацелить на действительно продуктивную деятельность, которую мы ожидаем.

Мне кажется, здесь поставлен очень важный вопрос: чему учить? Александр Владимирович Владимиров говорил по этому вопросу, он прав. Война совершенно другая, война многолика, и готовить надо не просто узкого профессионала. А сейчас меня удручает низкий профессионализм многих нынешних военных. Научили их тому, сему… Однако не это самое главное. Думаю, что профессия офицера заключается в другом.

Считаю Александра Андреевича Свечина исключительно выдающейся личностью, крупнейшим нашим военным специалистом. Специально интересовался: труды каких русских военных ученых изучают в военных академиях мира? Оказывается, только Свечина. Так вот, он уже был до Первой мировой войны известным, как говорили тогда, писателем, то есть военным теоретиком. Прослужил год при Верховном главнокомандующем. Не понравилось в штабе. Являлся лучшим российским командиром полка в Первую мировую. После тяжелого ранения в конце 1916 года был назначен начальником дивизии, которой предстояло десантироваться на Черноморские проливы. Построил Свечин свое соединение, уже выйдя из госпиталя в начале 17-го года. Все ожидали, что генерал будет проверять вещи, оружие и так далее. А он спросил: «За что и с кем воюем?». И пришел к удручающему выводу, что ни господа офицеры, ни нижние чины не смогли дать внятного ответа.

А тут Февральская революция. Нашлись те, кто объявил, что воевать не надо – штык в землю и так далее.

Проведенный опрос Свечина поразил настолько, что впоследствии он неоднократно его вспоминал, этот случай натолкнул военного теоретика на глубокие размышления и далеко идущие выводы.

Поэтому подчеркну ошибочное понимание роли денег как главного стимула добросовестной военной службы: за деньги хорошо убивают других, но плохо воюют за свое Отечество. Исправлять положение надо сейчас, когда система образования еще не уничтожена.

Теперь хотелось бы сказать об учебных программах. Они очень важны. Но сегодня вижу практику непременной разработки новых программ. А прошлые программы? Почему нарезка учебных дисциплин была именно такой? Никто не хочет в этом разбираться. Что изменилось? Изменилась наука? Изменилась война? Это дурь начальства, вкусовщина. Нет сегодня научного построения программ учебных заведений, а оно должно быть.

Давайте сравним с зарубежным опытом, благо, сейчас проблем выехать за границу в командировку, в общем-то, нет. Я интересуюсь в Академии Генштаба. Ездят, и что привозят? Ничего. Так зачем вы отправлялись, если не изучаете иностранные программы? Вы главный военный вуз, что вы изучили и что вы привезли? Туристов за государственный счет нам не нужно! А такой туризм развивается.

Необходим серьезный профессиональный подход. Только в этом случае мы то, что осталось, сохраним и сможем наладить дело как следует. Здесь я опять сошлюсь на авторитет Менделеева. Он говорил, что главное – сделать упор на преподавателей, на учителей.

Проблема военного образования стоит очень остро. Уйдет старшее поколение преподавателей и что останется? Учить будет некому. Таким образом, поставленный Общественной палатой вопрос необходимо вынести за рамки сугубо ведомственного обсуждения, придать дискуссии максимально широкую огласку.

Игнат Даниленко,
генерал-майор, заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор
http://vpk-news.ru/articles/8933

[berkut_64]

  Военное образование: каким ему быть? — часть II
Окончание.

Уничтожается ключевое звено

Мы в Государственной думе, не сговариваясь с Общественной палатой, недавно провели аналогичные слушания по состоянию военного образования. Как видите, сразу в двух органах, представляющих законодательную власть и общественность страны, независимо друг от друга почувствовали: что-то неладное происходит в крайне важном, ключевом секторе обеспечения нашей национальной безопасности. Стенограмма нашего «круглого стола» опубликована в газете «Военно-промышленный курьер» № 19 от 16 мая 2012 года, которую, я убежден, многие из вас читают. Ознакомьтесь с взглядами тех, кто там выступал.

У нас в Госдуме, в Комитете по обороне также вызывает глубокую тревогу состояние военного образования. В любом деле есть ключевое звено, взявшись за которое вытягиваешь всю остальную цепочку. С точки зрения обеспечения национальной безопасности и обороны страны это офицерские кадры. Давайте вспомним относительно недавнюю историю. В 1918 году Германия проиграла Первую мировую войну и была ограничена в праве иметь тяжелое вооружение, в количественных параметрах армии и флота, которые вообще запрещалось оснащать рядом образцов боевой техники. По Версальскому мирному договору союзники по Антанте разрешили немцам содержать рейхсвер численностью 100 тысяч человек. Что сделали германские военачальники во главе со знаменитым генералом фон Сектом? Все 100 тысяч военнослужащих рейхсвера фактически могли быть офицерами. То есть немцы поступили абсолютно правильно, сохранив и нарастив офицерский костяк. Именно на этой основе был создан тот самый вермахт, который в клочья разнес всю Западную Европу.

(кликните для показа/скрытия)

Что происходит у нас? Мы движемся в диаметрально противоположных направлениях. Одно из первых решений в рамках так называемого обновления Вооруженных Сил – массовое увольнение наиболее опытных офицерских кадров. 200 тысяч офицеров пошли под сокращение. То есть кадровые военнослужащие, имевшие боевой опыт войн в Афганистане и на Северном Кавказе, в других горячих точках, оказались не нужны армии. Люди, получившие прекрасное образование в лучших и потому прославленных советских военных учебных заведениях, стали лишними, выброшенными. Вместе с ними под нож сокращений пошли 150 тысяч прапорщиков и мичманов. Многие из них – те самые специалисты, которые обеспечивают боеготовность особенно технических видов Вооруженных Сил. То есть первый удар был нанесен в самое важное место.

Что нам предлагается взамен? Концепция неких профессиональных сержантов. Что это такое? Люди, которые получают подготовку в течение двух с половиной лет неизвестно где и неизвестно по каким специальностям. Насколько я знаю, в Рязанском училище ВДВ эта подготовка провалилась. Потому что программа некомплексная, нет соответствующего обеспечения. Но самое главное – что такое российский профессиональный сержант в условиях нынешней современной войны? Что собой представляет современная война? Это не вражеские танки, прущие через границу. Это прежде всего удары, наносимые средствами воздушно-космические нападения. Мы с вами прекрасно видели печальную участь тех стран, у которых не оказалось достойной системы противовоздушной обороны. Начиная с Югославии в 1999 году. Вместе с Николаем Ивановичем Рыжковым мы одними из первых побывали на месте воздушных налетов. Я видел, как НАТО, не введя ни одного солдата на территорию Югославии, буквально разгромило эту страну. Как, чем? Благодаря применению крылатых ракет, управляемых авиационных бомб. Мне довелось увидеть два нефтеперерабатывающих завода, куда американцы точечно положили по 200 КР и УАБ. То есть современная война – это средства воздушно-космического нападения.

Что происходит у нас? Основной удар, помимо всего прочего, был нанесен и по системе образования Сухопутных войск. Я имею в виду ликвидацию Военной академии бронетанковых войск имени Малиновского, Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Прошло слияние ряда вузов Минобороны в военный учебно-научный центр Сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных Сил Российской Федерации».

Сейчас удар наносится по системе подготовки кадров для ВВС и ПВО. Я имею в виду прежде всего фактическую ликвидацию Военной академии ВКО имени Маршала Советского Союза Жукова в Твери (ВА ВКО) и Военно-воздушной академии имени профессора Жуковского и Гагарина (ВУНЦ ВВС ВВА). Производится это очень любопытным способом. Опять так называемое слияние, якобы объединение. И что это за слияние, когда могучие, я не преувеличиваю этого слова, всемирно известные академии имени Жуковского и имени Гагарина присоединяются к бывшему училищу тыла в Воронеже, которое почему-то стремительно начинает надуваться. И что при этом происходит? Туда перекидывают названия, теперь академия в Воронеже будет академией имени Жуковского и имени Гагарина, но это пустая скорлупа. Потому что никто практически из профессорско-преподавательского состава двух академий в Воронеж не поехал. А мы с вами прекрасно знаем: учебное заведение – это не здание с евроремонтом, это в первую очередь преподавательский состав. И этот могучий по всем мировым меркам профессорско-преподавательский и научный состав, всемирно известные люди остались в Москве по понятным причинам. Кто будет готовить офицеров для ВВС в Воронеже? Инженеры полков? Да, они знают, куда какая гайка привинчивается, но им неведомы знания из области военной теории, из сферы организации и управления боем и операцией. Это однозначно и ясно как божий день.

У меня совершенно не укладывается в голове то, что сейчас происходит и в ВА ВКО. Когда начинаешь разбираться, выясняются очень интересные вещи. Военно-космическая академия имени Можайского специализировалась на подготовке технарей. Да, эти люди знают, как запустить космический аппарат, отследить его орбиту, организовать связь. Но ВА ВКО готовила по максимально широкому профилю оперативный состав – людей, способных управлять современным боем, комплексно управлять. Обучавшие их преподаватели никуда не поедут, они останутся в Твери. И соответствующей подготовки офицеров высшего разряда в Академии имени Можайского не будет. Там также нет и соответствующей материальной базы, давайте называть вещи своими именами. Как и в случае с искусственным переводом в Воронеж объединенной академии имени Жуковского и Гагарина, никакого настоящего перевода не произойдет – преподаватели и материально-техническая база останутся в Твери. Имеется в виду 36 командных учебных пунктов, объединенных в единую систему. Их и все прочие основные составляющие МТБ невозможно перевести.

Есть еще один важнейший элемент. Эти могучие академии – имени Жуковского, имени Гагарина, имени Жукова – были теснейшим образом связаны с промышленностью и наукой, которая концентрируется в Московском регионе. С кем будут взаимодействовать ученые в Воронеже и Санкт-Петербурге? Не с кем. То есть уничтожаются связи, наработанные десятилетиями. Это катастрофа для Вооруженных Сил, причем катастрофа рукотворная.

Примерно то же самое происходит с подготовкой высших военных кадров, офицеров оперативно-стратегического звена. Я прекрасно знаю, что собой представляла Академия Генерального штаба имени Ворошилова: мой отец в течение многих лет был заместителем начальника кафедры оперативного искусства в этом военном учебном заведении. Могучий вуз, в котором работали больше двух десятков всемирно известных ученых. Из многих зарубежных стран приезжали сюда учиться офицеры. Сейчас он превращается в какое-то полукоммерческое учреждение, где будут осваивать менеджерские специальности. То есть ВАГШ тоже фактически ликвидирована. Название, здание сохраняются, академия уничтожается.

Заканчивая свое выступление, хотел бы задать простой вопрос: кто осуществляет реформу Вооруженных Сил, военного образования? Недавно сделал простую вещь, доступную каждому из вас. Зашел на сайт Министерства обороны и посмотрел состав руководства – министр и семь его заместителей. Из восьми высших руководителей МО РФ четыре человека представляют Федеральную налоговую службу. Я с большим уважением отношусь к ФНС, это важнейший государственный орган, который выполняет важнейшую задачу. Но какое отношение имеет налоговая служба к реформе Вооруженных Сил? Где профессионализм? Где компетентность? Еще двое из числа заместителей министра: один занимался кадрами, другой – штатский дипломат. И только двое являются военными. То есть из восьми высших руководителей Вооруженных Сил лишь два человека – профессиональные военные.

Насколько я понимаю, Екатерина Геннадьевна, ваш предыдущий опыт тоже отнюдь не военный и не педагогический. Был бы признателен, если бы вы поделились, на основе какого вашего личного военно-педагогического опыта вы управляете Департаментом военного образования.
Вячеслав Тетекин,
депутат Государственной думы (КПРФ), член Комитета ГД по обороне, кандидат исторических наук

Кто уехал в Воронеж?

Уважаемая Екатерина Геннадьевна, мы три года уже с вами работаем. У меня один маленький вопрос, который хотел бы задать. Как нынешний глава городского поселения Монино, а до этого заместитель начальника Военно-воздушной академии имени Гагарина по учебно-научной работе я всегда вас просил в последнее время об одном: сделать все для сохранения научного потенциала. Сегодня три с половиной тысячи человек – сотрудников академии – выброшены за ворота. Идет распродажа материально-технической базы. Вы вместе с генералом армии Николаем Александровичем Панковым обещали, что будет что-то сделано для сохранения потенциала. Вы планируете это делать или нет?

Екатерина Приезжева:

– Я уже говорила о том, что Главное управление кадров Министерства обороны занимается этим вопросом. Вы, Иван Николаевич, прекрасно знаете, что более 100 человек из профессорско-преподавательского состава вашей академии переехали в Воронеж и сейчас работают там.

Иван Найденов:

– Это неправда. 29 переехали, я перечислю по фамилиям.

Екатерина Приезжева:

– Ну хорошо, давайте вместе обменяемся фамильными списками. На самом деле мы планируем заниматься этим вопросом и занимаемся. Но я думаю, что это будет не в том формате, который вы предлагаете, – создать на это число ученых какой-то научно-исследовательский центр и там же оставить все как есть. Это будет не в таком формате.

Иван Найденов,
генерал-лейтенант, заслуженный деятель науки РФ, действительный член Академии военных наук РФ, доктор военных наук, профессор, глава городского поселения Монино

Остановиться и оценить

На мой взгляд, переход на рыночные отношения пагубно сказался и на проведении военной реформы в целом, и на реформе военного образования в частности. В качестве критерия выбран один рыночный критерий – прибыль. Что неправильно. С точки зрения военной экономики это поликритериальная задача. И на мой взгляд, настал черед провести военный экономический анализ последствий реформирования и Вооруженных Сил, и военного образования. У нас есть достаточно для этого сил, знаний и подходов. Поскольку мы имеем дело с чрезвычайно важной государственной задачей.

Вячеслав Кирилюков,
полковник, бывший заместитель начальника кафедры Военной инженерной радиотехнической академии имени Маршала Советского Союза Л. А. Говорова
Подробнее: http://vpk-news.ru/articles/8933